Приеду к обеду. Мои истории с моей географией

С тех пор и лежит 8-тонная черная глыба на улице Роберта Рождественского в Петрозаводске. Не сама легла, ясное дело. Главная движущая сила всего того, что связано с отцом и памяти о нем в Карелии – его институтский друг, поэт Марат Тарасов. Это он следит, чтоб о важном в Петрозаводске не забывали, о том, чтоб людей, связанных с городом, чтили, вот и высиживает у начальства, «ведет» своих, не дает о них забыть. И везде всеми этими делами и воспоминаниями руководит Маратик, как называли его родители, за что ему низкий поклон. Дядька-кремень, мудрейший, всезнающий, глубокий и родной. Мама все время говорила: «Надо позвонить Маратику!» И звонила, и звала, и он приезжал. Разговоры были долгими, ностальгическими, под водочку – о юности, об университете, о Карелии, о старых институтских друзьях, которые выбились в люди и о тех, которые сгинули, хотя подавали такие надежды.

Однажды мы взяли и всей семьей махнули к Марату в гости, в Петрозаводск – обе бабушки, папа с мамой и я с мужем. Марат показал нам Карелию изнутри, тогда, в 70-х, туризм был диковатый и спонтанный, не очень сформировавшийся. Маратик и стал сам нашим экскурсоводом, повозил совсем не по туристическим местам, показал, например, как добывают и шлифуют гранит, как производят лыжи в Сортавале, свозил на какую-то бешеную рыбалку, и даже на пограничную заставу, где мы на нейтральной полосе собирали грибы, а они росли, как в мультике, под каждым кустом! Мы и отойти далеко не смогли – заполнили за 15 минут три ведра отборными первосортными белыми, знаете, такими крепенькими подростками-недоростками?!

Потом нас по большому адмиралтейскому блату запустили на маленькую озерную подводную лодку, вроде как на экскурсию. Может, она и не озерная была, а морская, но стояла-то тогда в озере. Мы, естественно, погрузились все, даже с бабушками, которые ни в какую не хотели прозябать на берегу, ожидая нас, а все норовили полезть во входной люк. Так обе и просочились в лодку, несмотря ни на что, хотя и сам входной люк, и люки между отсеками были по размеру очень уж скромными. Пару раз театрально и немного трагикомически бабушки застревали, «забыв» в заднем отсеке то ногу, то нижнюю часть спины, но смеху было по полной, воплей, всхлипов, думаю, тогда мы своим легкомысленным поведением ненадолго вывели из строя весь озерный подводный Северный флот!

Были на Киваче, заезжали на Марциальные воды в домик к Петру Первому, парились в баньке по-черному, чего только не было. А еще Маратик повез нас в лес показать, как растет настоящая карельская береза, кривенькая, корявенькая, кряжистая, дорогущая. Ездили, общались, смеялись, голосили какие-то дурацкие частушки. Часто вспоминаю ту Карелию. Одно из самых светлых жизненных впечатлений.

И теперь вот эта глыба в память об отце. Хотя он и сам был глыбой – большим, честным, добрым и очень талантливым. Очень похожая глыба стоит на его могиле на переделкинском кладбище над речкой, там, где он теперь с мамой.

Его здесь, в Карелии, помнят и любят. Стали подходить жители с улицы, гордимся, говорит, что живем на улице Роберта Рождественского! Зазвучали его стихи, запели песни. Приехал автобус с передвижной библиотекой, в которой его книги. Ездим, говорят, по деревням, даем людям читать. Почему, думаете, его книг сейчас у нас тут так мало? Потому что штук 20 на руках! Читают люди! Читают!

А что еще надо, чтоб поэт оставался живым? Чтобы его читали.

Так и приезжаю в Карелию чуть ли не каждый год. Недавно вот с детьми рванули на машине – сначала до Питера, потом выше. От Москвы до Питера промчались восхитительно, такая прекрасная дорога, просто восторг! А из Питера на севера, в Петрозаводск, дорожное дело обстоит ну очень скромно – большие чиновники сюда уже не ездят по земле, добираются только по воздуху, ну и дорога соответственная. Нет, там нет никаких колдобин, она вполне новая, но предательски однополосная. Поэтому весь путь до Петрозаводска состоит из неспешных километровых хвостов за еле ползущими фурами, стремительных обгонов и дерзких выездов на встречку. Поэтому 712 км из Москвы до Питера прошли за 6 часов 30 минут, а почти вдвое меньше из Питера до Петрозаводска – за 6 часов 20 минут. Ну как-то так.

Остановились на пути в лесочке размяться, и я сразу и наступила… в гриб. Обычно я наступаю в другое. А тут ладненький такой, подосиновый, жалобно хрумкнул и всё. Погиб. Рядом еще и еще красавцы с красавицами, большие, маленькие, взрослые и молодежь, но только подосиновики и мухоморы, такое вот место заколдованное выбрали. Брать не стала – куда, пусть стоят и веют свои споры. Черника во всей красе и силе ягоды подставляет, брусника стыдливо краснеет-наливается, вереск цветет и мухоморчики оранжевые то тут, то там раскиданы. И снова гордые длинноногие подосиновики. Картина. Не маслом. Живая.