Приеду к обеду. Мои истории с моей географией

Весь его дом внутри в осиновых капах да озорных резных фигурах: «Мне тут один дерево режет – что скажу, через день-два уже готово, обучился резьбе за 8 лет на зоне где-то, мастер!» Ну и разговоры неспешные за столом про то, что рыбу из Онеги всю потаскали, разрешили в свое время ловить сетями на нересте, да и почти под ноль выловили. Сколько писем он написал, доказывал, просил, отстаивал рыбьи и природные права, словно только ему одному это в округе надо, но дожал, получилось, отменили этот злой закон. Последние годы пошла рыбка – окунь, форель, плотва, судачок. Другое дело стало, ожило озеро, да и с удочкой посидеть в радость.

Он вообще в природе растворенный, до всего есть дело:

– Хочешь, настоящую тропу медвежью покажу? Тут мишек полно с материка к озеру приходит.

Поплыли на выступ. Там и правда такой Шишкин «Утро в сосновом бору», только без медведей, но с их следами повсюду – обдерганные сосны, говняные кучи, следы лапищ на земле и… огромные синие бочки с мелкой рыбешкой.

– Кормлю вот их, рыбку они любят, ночью приходят и подъедают. Поэтому и ни разу на людей в округе не нападали. Волки, те да, бывает, а мишки нет, сытые.

В общем, порадовалась за нашего хозяина и за тех, кто рыбку такую ест, и дальше, к Кижам! Место, конечно, запредельное! Как решились построить такую красоту рукотворную – одному богу известно. А знаете, почему только топором строили такие шедевры – чтоб не нарушалась структура дерева. Лезвие топориное сразу запаивает поры, и смола не вытекает, вода не портит древесину, найдя лазейку. А пилой, сами знаете – туда-сюда, срез неровный, махрится, вот дерево со временем и корежится. Мужиков-плотников с топорами за поясом завезли тогда, триста лет назад, на Кижи поначалу всего две артели, чтоб строили, да прописали кормить их хорошо, по 250 граммов мяса на рыло, ибо работа тяжкая, требующая изрядной физической силы. Ну и стали они мастерить храм невиданной красы. Навезли особую сосну, кондовую, которая росла на песках да скалах, самую выносливую, чтоб годовые кольца поплотней дружка к дружке примыкали. Да осину мягкую раздобыли для главок. Не коробит ее, не ведет, вот и пользуют ее для красоты. Во время дождя она золотистая, а как высохнет – серебрится на солнце. Вот и простучали мужики топорами пять лет всего, строя эту неземную красоту, и то не круглый год, а уезжая на зиму на большую землю, до следующей Пасхи…

Поездила я вдоволь по острову, по Кижам, подышала онежским воздухом, полюбовалась на травы дикие неописуемой мощи и яркости, поднапиталась силой какой-то нечеловеческой, уняла нервы московские. Трава на острове изумрудная, в дождевых каплях, лежит уже ковром, прижавшись к земле, но цвета еще не потеряв. Грибок один встретила дождевой, огромный, важный, у самой церквы, никем не растоптанный, застарелый, стоит себе победно, охраняет остров от злого. Две деревни легли по обе стороны острова, состроенные из домов, свезенных сюда со всей карельской округи. Сами знаете, стоит только деревне осиротеть, опустеть, как дома тоже начинают без хозяев умирать – косятся, разваливаются, а то и сгорают. Вот и спасают их так – разбирают по бревнам, а после собирают, как было, уже на Кижах. У каждого дома свое имя – дом Васильева, дом Никонова, Кондратьева, Елизарова, целых тридцать их, именных, стоит, хозяев давно уж нет, а избы целы, живут помаленьку на новом месте с новыми хозяевами, радуют приезжих своим видом и нутром. Благодать…

Потом зашли к кузнецу, захотела я поучиться азам – молотом постучать, хоть гвоздик, да выковать. Но сначала меня на мехи поставили, доверия-то нет, а навыков тем более. Стояла, пыхала мехами, смотрела на мастера. Сергеем зовут, хотя так – вылитый Илья Муромец, один в один. Молодой, плечистый, высокий, улыбчивый, с копной кудрявых волос.

Гвоздик мы сделали, а после стал он ковать вместе с моими сынами по махонькой подковке каждому на счастье, а мать, я то есть, тем временем на мехах жару поддавала. Всё получилось, как хотели, подковки пшикнули в ведре с водой и перекочевали к нам. Первый раз такое делала, приятно. Спросила, где живут те, кто в Кижах работает. Кто где, говорит, есть местные, в деревне на острове так и живут, на велосипеде добираются. Есть с большой земли, не с островов. Я вон, говорит, совсем рядом, лодка у меня, я на веслах 15–20 минут – и дома. Но когда на озере штормит сильно, то в кузне ночевать остаюсь.