Приемный ребенок

– Вам на самом деле пора. – Сара тянет меня за руку. – Если Элли вас услышит, она расстроится, а мне нужно заняться Лили.

– Но это же все меняет! – кричу я. – Неужели вы не понимаете? Теперь в опасности не только вы. У вас в доме теперь еще находится маленький ребенок.

– Ничто из этого не должно вас волновать, – уверенно заявляет Сара. – Неужели вы думаете, что я допущу, чтобы что-то случилось с Лили? И неужели вы на самом деле думаете, что Элли, девочка, которую вы столько времени защищали, принесет зло беспомощному шестимесячному ребенку?

Очень сильное нехорошее предчувствие омывает меня, словно волной. Что мне теперь делать? Если раньше я могла уйти, если раньше я могла позволить Саре Джефферсон самой управлять ситуацией, то теперь я точно не могу это сделать. Не тогда, когда в доме появился невинный младенец. Мне придется самой остановить Элли.

Глава 85

Имоджен

– Ты знаешь, что говоришь, как полная идиотка? – Пэмми облизывает мороженое со всех сторон и корчит гримасу. – Ты в ступоре. Знаешь, как будто мозг замерз. Но не беспокойся, с тобой все будет в порядке. С теми, у кого нет мозгов, обычно все в порядке.

Я издаю стон.

– Пожалуйста, Пэм, не надо. Ты – буквально единственный человек, с которым я могу об этом говорить. Я чувствую себя, как героиня дерьмовых фильмов ужасов, которые мы когда-то смотрели в твоей комнате. Героиня отчаянно пытается убедить своих друзей, что она не сумасшедшая, а потом злой дух разрывает их всех на части, отрывая конечности одну за другой.

Пэмми содрогается.

– Хорошо, я не хочу, чтобы мне отрывали конечности. Спасибо, что выразилась так образно.

– Пожалуйста, представь, что все, что я тебе сказала, так и есть. Можешь? Просто для того, чтобы мы могли продолжить этот разговор. А потом ты можешь снова смотреть на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

Пэмми показывает на меня своей трубочкой мороженого.

– Ты путаешься в своих метафорах. Ты только что угрожала мне потерей конечностей; теперь ты говоришь про отращивание новых частей тела. Ты уж как-то определись.

Я хмурюсь.

– Это не смешно. Даже отдаленно не смешно.

Когда я позвонила Пэмми и напросилась на разговор, я была практически уверена, что она не ожидала услышать то, что я ей только что рассказала. Я начала с самого начала, с моего первого дня в городе, когда Наоми Харпер упала на проезжую часть без видимой причины; тогда я впервые увидела Элли Аткинсон, которая выглядела испуганной и сконфуженной. Тогда Элли понимала, какой силой обладает? Или тогда все получилось случайно, и в ней только проснулась сила, которую она не может контролировать? Судя по тому, что говорили в школе и сообщала Сара Джефферсон, и раньше случались подобные инциденты. Но как давно это началось? Сколько времени Элли уже творит ужасы? Она имела отношение к смерти родителей? Или все началось еще раньше?

Пэмми ничего не сказала, только купила мороженое в передвижной лавке, стоящей у парка, в который мы забрели. Она молча слушала, пока я не закончила рассказ потерей ребенка, и тогда она и выдала свой суровый вердикт. Я – полная идиотка.

– Я не смеюсь, серьезно, Имоджен. Тебя послушать – и кажется, что ты потеряла связь с реальностью. Ты встречаешься с какими-то парапсихологами, черт побери, говоришь про одиннадцатилетнюю девочку с экстрасенсорными способностями, которая убивает своих учителей и мстит своим одноклассникам. Ты меня беспокоишь. И беспокоишь потому, что, как я понимаю, ты это все говоришь серьезно. Ты на самом деле веришь, что у тебя случился выкидыш из-за того, что ты поссорилась с каким-то ребенком. Я думаю, что тебе требуется психотерапия, дорогая. Ты страдаешь, а я была бы дерьмовой подругой, если бы со всем этим согласилась, чтобы просто тебя порадовать.

Я вздыхаю, смотрю вдаль, обводя глазами парк. Я вижу, как молодая мать одной рукой строчит в телефоне, а другой толкает коляску с сидящим в ней карапузом. Не стоило сюда приходить – мы не планировали оказаться в месте, где собираются дети. Нас просто притянуло сюда, как когда нам было по пятнадцать лет.

– Может, ты и права. И разумно считать, что права. Я точно так же думала, когда только начинала с ней работать. Я приходила в ярость, когда люди относились к ней со страхом и подозрительностью. Я думала, что Ханна Гилберт – сумасшедшая сука, которая несправедливо имеет зуб на маленькую девочку, в силу возраста неспособную заслужить к себе такое отношение. Я защищала Элли, но я все время знала, что что-то идет не так, по ощущениям не так. Затем…

– Затем что-то с тобой случилось, и ты в таком горе, что не можешь четко мыслить, – перебивает Пэмми, говорит добрым голосом. – Тебе нужно кого-то обвинить. И вместо того, чтобы принять случившееся, пусть ужасное, но совершенно естественное, ты направляешь злость и раздражение на уязвимого проблемного ребенка. Тебе требуется помощь, Имоджен. И я говорю тебе это как подруга, потому что я знаю тебя с тех пор, как ты сама была уязвимым проблемным ребенком.

– А что если я права? Я знаю, что права.