Приемный ребенок

– Я показывала их тебе не для того, чтобы ты сама использовала все то, чему там учат, – укоризненно говорю я, вспоминая, как Элли сказала мне, что хочет быть похожей на меня. Ей очень хотелось знать, как краситься и красиво одеваться. Я призналась ей, что сама ничего этого не умела, пока моя подруга Пэмми не рассказала мне, что на «Ютубе» есть видеоролики, где всему этому учат. Я провела много часов, тренируясь правильно наносить тональный крем и румяна, правильно использовать кисти. Я также узнала, какая прическа лучше подходит к форме моего лица. Я пыталась объяснить Элли, что подобные знания не приходят сами по себе, они не врожденные. Никто не бывает «крутым» по природе, даже если человек и притворяется таким. Но Элли убедила меня показать ей, чтó именно я имела в виду, а я по глупости так и сделала.

– Не беспокойтесь. Саре плевать, красимся мы или нет, если только не выглядим как клоуны. Она так занята подготовкой к появлению младенца, что не обратила бы внимания, даже если бы я выглядела как Ру Пол [21], когда уходила из дома.

Я хмыкаю.

– А откуда одиннадцатилетняя девочка знает, кто такой Ру Пол?

Элли пожимает плечами.

– Я слышала, как моя мама один раз про него говорила, поэтому я его погуглила. На самом деле тогда мама говорила про тетю Эбигейл – на ней было столько косметики, что она выглядела скорее как Ру Пол, чем как Синди Кроуфорд. И мама была права, – озорно добавляет Элли.

– А дома как дела?

Мне страшновато это спрашивать. Про мой разговор с Сарой в кофейне в городе, похоже, забыли все, кроме меня. Когда я пересказала его начальнику, он выглядел обеспокоенным, но заявил мне, что мы – не социальные службы, и вторгаться в систему опеки и усыновления – не наше дело, только если мы не подозреваем насилие и жестокое обращение. «Знаешь ли, опекунов найти не так-то просто», – добавил тогда он.

– Сара пребывает в возбужденном состоянии из-за скорого появления младенца? – спрашиваю я, когда Элли не отвечает.

Моя рука подсознательно тянется к животу и касается его. Я уверена, что на прошлой неделе живот начал расти; по ощущениям он стал более твердым, чем раньше, хотя, вероятно, для всего этого еще слишком рано, и у меня просто паранойя. Дэну я сказала, что у меня периодически бывает вздутие живота, – на тот случай, если он что-то заметил, а на работу я стала носить более свободную одежду. Каждый день я слышу, как у меня в голове тикают часы. Я знаю, что мне нужно принять решение по поводу растущей во мне жизни. Скажи это, Имоджен: «Твоего ребенка». Но каждый день я говорю себе, что приму решение завтра.

– Угу. Она только об этом и говорит. – Элли спрыгивает со спинки скамейки, на которой сидела, и выбрасывает остатки мороженого в урну. Я хлопаю по месту на скамье рядом со мной, и Элли усаживается на нее боком, лицом ко мне, подтягивает ноги на сиденье так, что колени оказываются у ее груди. Кажется, я никогда не видела ее такой расслабленной. – Мэри в ярости.

– Почему?

– Она не хочет младенца в доме, – по-деловому отвечает Элли. – Повторяет, что они только плачут, а у Сары больше не останется времени ни на кого из нас.

– Вполне понятно, почему она так к этому относится. Ей и так уже приходится делить с кем-то своих родителей, а младенец – это совсем другое дело. Тебя это тоже беспокоит?

– Нет, – качает головой Элли. – На самом деле я не хочу, чтобы Сара обращала на меня внимание. Понимаете? Я знаю, что не останусь там навсегда, хотя мне хотелось бы, чтобы Мэри осталась в каком-то роде моей сестрой. По ощущениям это не дом. Я чувствую себя там гостьей. – Элли пожимает плечами. – И, наверное, я и есть гостья.

– Как ты думаешь, может, ты просто не хочешь там обживаться? Чтобы потом не было тяжело переезжать?

Элли подозрительно смотрит на меня.

– Вы опять говорите со мной как психотерапевт.

Я улыбаюсь.

– Так ведь и предполагается, что я буду именно так с тобой разговаривать, Элли Аткинсон. Тебе не удастся соскочить с крючка и не говорить о чувствах только потому, что ты покупаешь мне мороженое.

– Это вы купили мороженое, – напоминает мне Элли. – И теперь я понимаю почему. – На лице появляется притворно суровое выражение. – Да, вы, вероятно, правы. Я не знаю. Просто я чувствую, что дом, в который я перееду навсегда, будет другим. Я мгновенно почувствую, что это он. Что там все, как и должно быть. Как я чувствую, когда провожу время с вами.

У меня внутри все сжимается. Я боялась этого. Слабенький голосок в голове предупреждал меня, что я подпускаю Элли слишком близко к себе, я слишком сильно к ней привязываюсь. Я отмахивалась от него, потому что была уверена, что поступаю хорошо. У Элли такой прогресс, но меня преследует страх, что я опять что-то испорчу.

– Но, Элли, ты же знаешь…

– О да, – перебивает меня Элли, спасая от необходимости подбирать правильные слова, чтобы мягко ей отказать. – Я знаю, что вы не можете стать моей новой мамой. У вас и без меня проблем хватает.