Приговор

– Да, не повезло тебе, – кивнул Жером, слезая на землю. Старые приятели обнялись, хлопая друг друга по спинам. Дальше пошел обычный в таких случаях обмен репликами в стиле "А помнишь… А ты-то… А сам-то…" Для меня солдатское прошлое Жерома оказалось неожиданностью – уж больно штатский у него был вид. Прочие присутствующие вынуждены были довольствоваться ролью свидетелей встречи боевых товарищей, и, похоже, роль эта всех тяготила. Разбойники переминались с ноги на ногу, бросая тоскливые взгляды на телегу и явно чувствуя себя в дурацком положении из-за, похоже, уплывшей от них добычи. Магда, уже снова завязавшая свои тюки, злобно зыркала из-под платка на них в ответ (за все время нашего знакомства она все еще не сказала ни слова). Мы с Эвьет обменялись короткими взглядами и без слов поняли друг друга: расслабляться рано. Во-первых, нас-то двоих не связывали с Пьетро никакие сентиментальные воспоминания. А во-вторых, кто сказал, что пятеро бандитов не могут пойти против своего главаря, если тому вздумалось оставить их без "законного" приза?

– А и разжирел ты, брат, на домашних харчах, – усмехался Пьетро, хлопая Жерома по затянутому кушаком тугому животу.

– Да какое там, – отмахивался тот, – в деревне нонче разве харчи… В город вот перебираюсь, оттого бороду и обрил. А это компаньон мой с племянницей, – вспомнил он, наконец, про нас.

– Богатый компаньон-то? – как бы между прочим, похохатывая, осведомился Пьетро. Я напрягся.

– И, какое там богатство! – махнул рукой Жером, посмеиваясь в ответ. – Меч один да гонор. Зато в городе все знает, к нужным людям вхож, не нам, сиволапым, чета… А ты, стало быть, тут промышляешь?

– Есть маленько, – лыбился Пьетро. – Ну, как мы тогда разошлись, я много где был, пока тут не осел… Тут прежде хорошо было, покойно. Старому барону-то все было до задницы, он и из замка-то своего, поди, не вылезал, не то что там облавы какие делать. А как он помер, замок и вовсе пустой стоял, а управляющему тем паче нас тревожить резону нет. Мы ж ему, почитай, как родные. Спросят: "Отчего недостача?" "А разбойники на сборщиков подати напали!" А так ли, нет – поди разберись… А теперь вот худо стало – сынок баронский из армии вернулся, ему там где-то руку ажно по плечо оттяпали, вот он и злющий, как собака. В стране, говорит, бардак, так хоть на своих родовых землях порядок наведу. Замучил уже, аспид. Рейды, облавы… На стене замка специальный ящик для доносов повесил, а для тех, которые неграмотные – специальную комнатку обустроил, навроде исповедальни, чтобы, значит, все рассказать можно было, лица не открывая. Ну, людишки и обрадовались: у кого на соседа какая обида – сразу донос, связан, мол, с разбойниками, али с грифонцами… грифонцев он еще пуще, чем нас, ненавидит, это ж они ему руку-то оттяпали… ну а там под пыткой кто ж не сознается? Перепытал-перевешал уже кучу народа, только до нас все никак не доберется, – довольно заключил Пьетро и добавил, хитро прищуриваясь: – Висельничков-то видел по дороге?

– А то как же, – кивнул Жером.

– То не просто висельники! – поднял палец одноглазый. – То была, если хочешь знать, стратегичная операция, как говаривал наш капитан, упокой господь его душу. Приблудились тут в нашем лесу какие-то беженцы, не знаю уж, откуда – может даже и грифонцы, а хоть бы и нет, мне-то что за дело. Приблудились, землянки себе вырыли, вроде как жить собираются. На дороге не промышляли, нет. Ну да все равно, к чему нам тут лишние людишки? Вот я и отправил Антона в замок с доносом: вот, мол, где та самая шайка укрывается, каковую господин барон давно изловить хочет… Ну а дружинники, они долго разбираться не будут. В лесу живут? Живут. Оружие есть? Ну, а какой же дурень сунется в лес совсем без оружия? Стало быть, каждому по петельке. Те, не будь дураки, отбиться пытались, ну да где ж им супротив баронских-то умельцев… У них, у беженцев этих, еще девки какие-то были, но их дружинники с собой увезли. Сказывают, господин молодой барон девок пытать-казнить самолично любит, даром что однорукий… А Антон еще и награду получил, что за нас была обещана – не обманул барон, цельных полста крон уплатил до гроша! Мы их, вестимо, по-братски поделили… Так что, Жером, как говорил наш капитан, мир его праху, с юридичной точки зрения меня с ребятушками на свете уже нет. Это ж мы там на деревьях висим, лихим людям в назидание, добрым в ободрение…

– Хитер ты, Пьетро, хитер, – покачал головой Жером. – Долго жить будешь.

– А добрым людям ободрение ой как нужно! – продолжал атаман. – А то в последнее время совсем уж худо стало: по дорогам одни баронские дружинники рыщут, а простые путники лучше крюк в три дюжины миль сделают, чем мимо леса поедут… А теперича едет путник, видит удавленничков, и на душе у него светло и радостно: закон и порядок, стало быть, торжествуют, и можно ехать дальше без опасения… Признайся, ведь и ты так подумал, а?

– Твоя правда, – со смешком признал Жером.

– Ну, вот видишь. Кабы не моя стратегичная хитрость, мы бы и с тобой не свиделись.