Приговор

Наконец мы спустились на равнину и, оставив стражу дожидаться возвращения своего господина, поехали в северном направлении. Снега здесь не было, и вообще было заметно теплее, чем наверху, но из голой каменистой почвы торчали лишь редкие пучки сухой колючей травы. Здесь и летом почти ничего не росло из-за сильного зноя и недостатка воды. Соответственно, даже привычные к жаре и засухам смуглолицые южные крестьяне не селились на этих бесплодных землях. Дикие козы, и те не забредали в эти места. До ближайшей речки и прилепившегося к ее берегам сельца оставалась еще добрая дюжина миль.

Проехав около четырех миль, я, наконец, уступил все более нараставшему нетерпению Лоиса. Развязав висевший на шее мешочек, я достал маленькую ступку и три коробочки с ингредиентами. Герцог, разумеется, не разбирался в химии, но прозвучавшие названия были хорошо знакомы даже ему.

– Неужели так просто? – поразился он.

– Сейчас сами увидите.

Я сообщил ему пропорции и вручил ступку и пестик, дабы он сам растолок твердые кусочки и убедился, что здесь нет никакого обмана. Затем тщательно перемешанный порошок был высыпан в углубление под небольшим камнем. Я показал Лоису, как вставить фитиль и как поджечь его. Затем мы быстро отошли на несколько ярдов.

Раздался громкий резкий хлопок. На месте, где только что был камень, клубилось облачко пыли и дыма. Мгновение спустя сверху упали несколько мелких каменных осколков.

Лоис молчал, глядя на результаты своего опыта.

– В следующий раз это может быть вражеский замок, – заметил я. – Дело только в дозе.

– Да, – откликнулся юноша. – Я понимаю.

– Вы получили то, что хотели?

– Да, – он повернулся ко мне. – Но я не могу вас благодарить.

– А я не нуждаюсь в вашей благодарности, – ответил я, вновь запрыгивая в седло.

На этом мы расстались.

Февральский ветер холодил лицо и пощипывал свежевыскобленный подбородок. Идеального варианта внешности у меня теперь не было: Ришард видел меня бритым, а Лоис – бородатым. Но охотничий азарт йорлингистов мог уже притупиться от времени, а воспоминания Лоиса были еще слишком свежи, так что я предпочел пока все-таки бриться. Строго говоря, у меня пока не было прямых доказательств, что Лангедарг охотится за мной. Но с его стороны было бы глупо этого не делать.

Я остановил коней возле ворот монастыря, спешился и постучал в уже знакомую калитку.

– Я – дядя Катарины, девочки, которую оставил у вас на попечение в начале января. Я приехал за ней.

– У нас нет никакой девочки, – ответила привратница. Это была не Клотильда; сквозь узкую смотровую щель я с трудом отличил бы глаза одной монахини от другой, но голос был незнакомый, визгливый.

– Да, сестра, именно так вы и должны отвечать, – несколько принужденно улыбнулся я. – Всем, кроме меня. Но я действительно тот, кто оставил ее здесь. Скажите матери настоятельнице, что я вернулся.

– Говорю вам, сударь, здесь нет никакой девочки по имени Катарина.

– Да как это нет! – я начал терять терпение. – Проводите меня к аббатисе, она меня узнает! В смысле, по голосу…

– Мужчина не может входить…

– Да знаю, знаю! У вас тут в башне слева – от вас справа – такая ниша, в ней дверь, за дверью коридор в стене, потом он сворачивает под землю, там этот… как это по-вашему… оссуарий, дальше выход наверх… могу и кабинет настоятельницы описать! Вы все еще не верите, что я здесь был и с ней разговаривал?

– Мне не ведомо, кто из сестер рассказал вам это, но…

Я выдохнул. Если ей так твердо вбили отвечать, что девочки нет, то и призывы рассказать обо мне аббатисе бесполезны. Она закроет окошко, подождет две минуты, а потом откроет и скажет, что настоятельница говорит то же самое. Вот уж воистину – заставь дурака богу молиться…

– Позовите сюда сестру Клотильду. Этого вам устав не запрещает?

– Хорошо, если вы так настаиваете, – недовольно ответила привратница, – но она скажет вам то же самое.

– Давайте все же спросим у нее, – произнес я с ангельской кротостью.

Хлопнуло окошко. Я принялся ждать, повернувшись спиной к ветру. Они тут что, меня измором взять надеются? Вот недаром же я не люблю всю эту чернорясную братию… и сестрию, хотя и нет такого слова… почему, кстати, нет?

Наконец окошко вновь открылось.

– Что вам угодно?

– Сестра Клотильда! – я был почти что рад ее видеть. – Вы меня узнаете? В январе я был с бородой. Я приехал за своей племянницей, а ваша… э… – с языка чуть не сорвалось "коллега", но я поправился, -

…сестра принялась твердить, что ее здесь нет!

– Здесь нет вашей племянницы, сударь, – холодно ответила Клотильда.

– Что?! – я приблизил лицо к окошку с такой скоростью, что она невольно отпрянула. – Вы что, осмелитесь заявить мне в глаза, что меня не знаете? Поклянетесь в этом спасением вашей души?

Последний аргумент, кажется, сработал. Она отвела взгляд.

– Я знаю вас, сударь.

– В таком случае, где Катарина?

– Ее здесь нет, сударь, – твердо повторила Клотильда.

– Куда, ч-ч… во имя всего святого, вы ее дели?!

– Она… она умерла.