Приговор

Солдаты, окончив осмотр помещений, вновь собрались на улице, ожидая дальнейших распоряжений.

– Ночуем здесь, – решил Контрени. – Выбирайте дома, какие нравятся, занимайте их минимум по двое. Воду брать из реки, ничего, найденного в деревне, не есть и не пить – наверняка отравлено. В темное время за околицу не выходить. Караул несут… – он назначил две смены караульных, до середины ночи и до рассвета, и вновь обернулся ко мне: – Вас, господин барон, и вашу племянницу я приглашаю отужинать со мной.

Командир отряда выбрал для себя самый большой и богатый дом, что было предсказуемо. Впрочем, "большим и богатым" это жилище смотрелось лишь на фоне прочих, а так это была обыкновенная крестьянская халупа с затянутыми бычьим пузырем оконцами. Контрени вместе с солдатом, исполнявшим при нем роль денщика, уже прошли внутрь, но мы с Эвьет задержались во дворе. Для обстоятельного разговора времени, конечно, не было, но я вспомнил, что не выяснил по крайней мере один важный вопрос.

– Эвьет, как меня зовут?

Она на миг вздернула брови, подумав, должно быть, что удар по голове все же не прошел для меня безвредно, но тут же сообразила, что речь идет о моем "баронском" имени.

– Я просто сказала им, что ты – молодой барон Гринард. Я знаю их герб и как звали того, с кем мы чуть не породнились – Арманд. Но я не знаю нынешних Гринардов.

– Жаль, настоящий не успел нам представиться… Ладно, придется рискнуть и остаться Дольфом, на случай, если кто-нибудь спросит. Дольф Гринард – звучит нормально. А тебя я уже звал при них "Эвьет", значит, тоже останешься Эвелиной. И, на всякий случай, ты мне не родная племянница, а двоюродная.

– Как скажешь, дядюшка, – улыбнулась Эвьет.

Больше мы обсудить ничего не успели, ибо из низкой двери, пригнувшись, вышел денщик и от имени своего господина "покорно попросил" нас к столу.

"Званый ужин" в походных условиях состоял главным образом из холодного копченого мяса, которое мы, впрочем, съели с удовольствием, не уточняя, чем это мясо было при жизни (не исключаю, что лошадью или ослом, а возможно, что и собакой). Контрени хотел также предложить нам вина, не делая исключения и для Эвьет, но, разумеется, встретил вежливый, но твердый отказ. За едой почти не говорили. Если командиру отряда и любопытно было узнать, чего ради я еду в действующую армию с ребенком, то задать господину барону напрямую столь бесцеремонный вопрос он не решился. А если бы и решился, я бы ответил, что дело это семейное и конфиденциальное; впрочем, пожалуй, намекнул бы, что девочка едет, естественно, не участвовать в войне, а встретиться с неким находящимся в армии высокопоставленным лицом.

В общем, мы постарались закончить ужин побыстрее и, сославшись на понятную после событий этого дня усталость, откланялись. Домик, который я выбрал для нас, был невелик, зато, судя по всему, в нем проживало совсем немного народу, а потому было почище и поопрятнее. Все же забираться под местное одеяло я не решился. Кровать была только одна; мы легли поверх лоскутного одеяла, сняв только сапоги. Эвьет специально придвинула к кровати лавку, чтобы положить на нее свой арбалет. Я проявил к своему мечу меньшее почтение, поставив его в угол к печке рядом с кочергой.

К тому времени, как мы, наконец, улеглись, уже совершенно стемнело. Где-то во мраке избы застрекотал сверчок.

– Ну и денек, – вздохнул я, лежа на спине и глядя в невидимый потолок.

– Это точно, – откликнулась Эвьет, – недаром мне не хотелось ехать через Комплен.

– Ты была права, – согласился я, – но не во всем. Знаешь, мы с тобой оба привыкли к одиночеству, но, раз уж мы теперь путешествуем вместе, то должны это учитывать и координировать свои действия. У нас это отлично получилось в собачьей деревне и очень плохо – сегодня. Если уж приходится сражаться – надо делать это спина к спине или бок о бок. Тебе не надо было отбегать от меня. Тогда бы ничего нам эти типы не сделали. И, если в критической ситуации я говорю "стреляй!", надо стрелять.

– Да, я и сама потом подумала… А ты бы сумел сдерживать четырех, пока я перезаряжаюсь?

– И не только сдерживать, – заверил ее я. Собственно, не будь тогда Эвелины со мной, я бы, скорее всего, разделался с ними сразу, даже не притрагиваясь к мечу. Но мне не хотелось демонстрировать ей… этот способ. Ибо я прекрасно понимал, какой будет ее реакция. Я решился тогда, когда было уже поздно.

Называя вещи своими именами, получается, что я чуть не погиб из-за того, что нарушил свой принцип всегда путешествовать в одиночестве. Точнее, нет – путешествовать вместе с другими людьми мне доводилось и раньше. Но мне не было никакого дела до них, их безопасности и их мнения. Я нарушил принцип всегда быть в одиночестве. Конечно, Эвьет сделала все, что могла, чтобы меня спасти. Но это – исправление ущерба, который, не будь ее, вообще не был бы нанесен. Скверно. Чертовски скверно. Чем скорее я сбуду девчонку с рук, тем лучше.