Приговорённые к счастью

Бальтазар перебросил лезвие к его горлу; держал легко, едва касаясь, – не дай бог порезать, – но так, чтобы тот чувствовал холод калёной стали на голой коже.

– Ты чего хотел? – спросил его Бальтазар по обыкновению приветливо.

– Зогх погиб. Колдун победил. Мертвец ему послушен, – пробормотал дикарь, скосив глаза на стрекающее жало в руке противника.

Зогх сунул руку в карман штанов и что-то вытащил.

– Всё моё – твоё.

Он протянул ему сложенную бумажку.

Бальтазар взял, осмотрел: настоящая бумага с неровно оторванными краями. Сердце ёкнуло: «Приговор секретарю».

– Разверни, пожалуйста, – попросил Бальтазар, возвращая сложенный листок. – Видишь, у меня рука занята.

Дикарь выпучился на него из-под мощных надбровных дуг.

– Великая крокодилиха! Зогх связал себе руки и ноги! Пусть добрый страшный колдун уберёт своё копьё! – воскликнул он.

– Почему это я колдун? – недовольно спросил Бальтазар, и не подумав отводить оружие.

– Она так сказала, – пробурчал Зогх.

– Она?! Кто? – встрепенулся Бальтазар.

– Колдун знает, о ком Зогх говорит, – мрачно проговорил дикарь.

– Так ты её новая блажь?.. – вздохнул Бальтазар. – Уберу «копьё», не нападёшь?

– Нет! Зогх клянётся, – отчаянно закивал тот.

Бальтазар отвёл шпагу, но оставил клинок зажатым под мышкой. Дикарь тут же отскочил, охая, пока растирал шею и грудь, и сверкая глазами в его сторону.

Да, бумажка оказалась та самая, исходный текст был затёрт и забелён. Бальтазар достал свой обрывок и приложил к месту отрыва – совпали полностью. Любопытно.

Зогх сложил свою никчёмную дубинку и убрал в карман штанов. Затем с опаской, бочком стал приближаться. Бальтазар как бы невзначай положил ладонь на эфес шпаги.

– Кто просил тебя это передать? – строго спросил Бальтазар.

– Никто. Лежала на земле. – Дикарь нахмурил косматые брови и после заминки сказал: – Обронил злой человек. Зогх следил. Зогх поднял. Ты не бойся Зогха. Он не нападёт. Он боится палки колдуна.

– Почему ты говоришь о себе в третьем лице? – поинтересовался Бальтазар.

Дикарь поскрёб затылок и в удивлении развёл руками.

– Ты говоришь, как маленький ребёнок: «Зогх покушал», «Зогх покакал». Зачем?

Тот заулыбался:

– Зогх – маленький ребёнок! Смешно. Зогх не маленький ребёнок. Ему тысячи, тысячи лет, от самого начала. Зогх работает в цирке древним человеком. Для веселья зрителей надо так говорить. Привык.

– Так где Зогх нашёл бумагу? – ласково спросил Бальтазар.

– Зогх не маленький, так с ним говорить! – выпалил тот, стукнув кулаком себя в грудь. – Подобрал у твоего дома. Я подобрал. Я! Он ждал тебя. А потом его увели. Он махал руками и выронил.

– Ты её читал? – спросил Бальтазар.

– Зогх не умеет это читать. Плохой язык злого человека.

– Почему ты решил, что он злой?

– Много людей били и пинали его. Люди вместе добры, а поодиночке злы. Никто не терпит одиночек. Значит, он злодей. Или даже людоед. Как одинокий Зогх. Я не людоед, людей не ем. Я их забиваю.

– Гм, – кашлянул Бальтазар, припомнив гориллу в штанах с рисунка Фомы. «Неужто палач? Или он про свою липовую дубинку?»

Бальтазар перехватил шпагу покрепче, отгородившись от дикаря полоской смертоносного металла. Тот нахмурился и отступил, не спуская взгляда с меча.

– А что ты забыл у моего дома? – спросил Бальтазар.

– Следил за тобой… – Зогх глянул с вызовом.

Бальтазар в нетерпении покрутил рукой: «Продолжай».

– Отдай мне свою женщину! – рявкнул Зогх.

– Нет! – вскричал Бальтазар. – Хотя… забирай, – махнул он рукой, скрыв смущение за ухмылкой. – Такого забавного мужлана я как-нибудь стерплю. Да и долго она не протянет. Мало ей, хочет истязать меня по-новому… – тихо пробормотал он.

– Ты сказал, – грозно предупредил Зогх. – Так и напишу ей, а ты подтвердишь. – Он достал телефон и стал набирать сообщение.

– Ты же говорил, читать не умеешь, – подозрительно сощурился Бальтазар.

– Печатную интерлингву запросто, – пробубнил Зогх, не отнимая глаз от экрана. – А там от руки написано и буквы мудрёные. Думаю, это приглашение и пропускной билет на суд и возмездие. Я такие видал.

Бальтазар хмыкнул. Действительно, на лицевой стороне была оттиснута красивая рамка из вензелей, внутри рукописным шрифтом с игривыми завитушками несколько предложений на немецком Альберта. Написанное он хоть и с трудом, но разобрал. Да, это было приглашение на публичные слушания открытого суда. Указанные дата и время уже миновали. На обороте была запись, сделанная той же рукой, но небрежным почерком, писали второпях: «У меня есть что рассказать, хоть вы и не поверите. Жду нашей встречи. Времени в обрез!»

Бальтазар вздохнул: уже не «в обрез». Неизвестно, когда теперь Адольф снова объявится. К тому же он может изменить своё решение сотрудничать, судя по всему – поспешное и необдуманное.

Вздохнув, он с неприязнью посмотрел на Зогха, который с горящими глазами тискал клавиатуру телефона.

– А знаешь что? – воскликнул Бальтазар. – Ты её не получишь. Елизавета моя! – выпалил он, метнув остриё шпаги в лицо Зогха.