Приговорённые к счастью

«Вряд ли питекантроп, – подумал Бальтазар. – Из более поздних гоминид. Но направление понятно. Этак и до рыб когда-нибудь доберёмся. Разумеется, говорящих».

Зогх снова бросил взгляд на полупрозрачный проём перехода. Бальтазар схватил его за плечо.

– Совет на прощание, – сказал он строго. – Не говори ей, что палачом подрабатываешь. Ври что хочешь, но не признавайся. И не хвастай, если кого пришиб на Земле, даже из чужих… особенно из чужих.

– Почему это? – удивился Зогх.

– Когда вы сойдётесь – а вы обязательно будете вместе, если ты постараешься, – она расскажет тебе про свою жизнь. Тогда и поймёшь. Пожалеешь её и ещё больше полюбишь.

Зогх хотел было поскрести затылок, но опустил руку и молчал в задумчивости.

– Неужто в сомнениях, лететь или нет? – встревожился Бальтазар.

– Нет! Я полечу, – решительно произнёс Зогх и глянул на часы. – Ближайшим рейсом. И хотя речи твои загадочны, я их послушаюсь.

– Вот и славно! – обрадовался Бальтазар тому, что не перегнул с нравоучениями.

– Я с колдунами не препираюсь. Помню, был у нас дурачок из самых умных, всё скалился и кривлялся: «Врёт старый. Ночью он спит, а не бродит слоном по округе, не отпугивает злых духов. Он немощен для охоты, но любит вкусное мясо и ждёт подношений». Дурак маловерный!.. – воскликнул Зогх. – А как-то утром его нашли в кустах, обглоданного и без чресел. Гиены! Решили, по нужде там засел. И колдун подтвердил: говорит, ночью, когда обернулся слоном, он услышал своими большими ушами, как тот сидит здесь, пыхтит от натуги, а ещё проклинает его и смеётся, сопит и чавкает куском вяленой зебры. Обидел своего колдуна! И тогда дух слона покинул злого и глупого человека. Ушёл защищать добрых и умных. Разве стоил кусок вяленого мяса такой смерти? Нет! И мне такого не надо.

– Вот и хорошо, – повторил Бальтазар, слегка озадаченный сказкой о старом прохиндее. И добавил: – Но я бы спас того парня от голодных гиен.

– Ты, Бальтазар, особенный колдун, – покачал головой Зогх.

Они попрощались. Бальтазар пожелал Зогху лёгкого полёта и великодушно пропустил вперёд. Тот без лишних слов прыгнул в арку перехода, махнув рукой из подхватившего и закружившего его вихря. Красиво ушёл. На всякий случай Бальтазар проверил, куда вёл свежий след. В космопорт, прекрасно! Затем он внимательно осмотрелся, убедился, что за ним никто не следит, и по-простому, без всяких фиглярских вихрей, в один миг перенёсся к дому Дмитрия. Опоздал он уже изрядно.

Глава 22. Слегка сумбурная вечеринка

Как приглашённый гость и близкий друг Бальтазар прошёл сквозь закрытые двери в прихожую, не утруждая себя ожиданием, а хозяев – беготнёй на звон колокольчика. Скинул с плеч плащ и повесил на свободный крючок. Подумав, снял шпагу, проверил замок на невидимых (никому, кроме него) ножнах и повесил на тот же крючок, для надёжности завернув их в плащ. На сегодня намахался, хватит. Будут возлияния, обещался быть Вернер – не приведи господи, что случится. Оглядев себя в зеркале, Бальтазар через силу улыбнулся и направился в гостиную, откуда доносились весёлые голоса приятелей: заливистый смех Альберта и радостные выкрики Дмитрия.

Остановившись в дверях, он рассмотрел компанию: Дмитрий и Альберт увлечённо спорили, двое незнакомцев внимательно следили за полётом их мысли; ещё кто-то, спиной к нему, вдохновенно играл на пианино сложную композицию, на его обывательский слух напоминавшую насыщенную какофонию.

Оба незнакомца, как сразу приметил Бальтазар, были люди серьёзные. Лица их были спокойные и сосредоточенные, словно намекали: «Мы вас, конечно, послушаем, но так-то у нас есть думы поважнее, и вас это никак не касается, ибо вы крайне легкомысленны». Один из них, с узким лицом и расчёсанный на пробор, имел во взгляде некоторое постоянное удивление и держался стеснённо; другой, с тяжёлым подбородком, был ещё мрачнее. Похоже, новички.

Увидев в дверях прибывшего, хозяин дома бросился с объятиями.

– Боренька. Родненький! – заревел он, уже будучи в весёлом расположении духа.

Колючая борода вместе с влажными губами пьяных поцелуев уткнулась гостю в щёку. Обоняние Бальтазара затрепетало под сложным запахом разнообразных вин и настоек, среди которых звенящей нотой выделялся терпкий аромат кагора, видимо питого недавно или без меры. Перегар не ощущался – значит, пьют обычное.

– Наконец-то прибыл! – Дмитрий приобнял его за плечи.

– Негусто у тебя гостей, – заметил Бальтазар вполголоса.

– Зашли, отметились и ушли. Остальные разбежались. И не надо их! Остались верные друзья! – Дмитрий развернулся к гостям и показал на Бальтазара: – А вот и он! Смертельный враг всех грешников!

– Эге! Смотрите, кто заявился! А я заждался: успел нагрешить, батюшка-поп, жажду покаяния и отпущения грехов, – крикнул со своего места Альберт, приветствуя явившегося пивной кружкой, наполненной до краёв.

Давно заседают, если снизошёл до пива.

– Покрестись вначале, – отмахнулся тот с хмурым видом.