Приговорённые к счастью

Бальтазар хмыкнул: ну и тип!

– Адольф, у нас мало времени. Зачем вы искали встречи? Что хотели сообщить?

В глазах у того застыло безумие. Казалось, ещё миг – и набросится. Не сводя настороженного взгляда с безумца, Бальтазар протянул ему коробочку, и тот с жадностью её выхватил.

– Всё верно, её ваш приятель передал, – подтвердил Бальтазар.

– Приятель, – с иронией пробубнил Адольф, поддевая ногтем крышку, и сплюнул.

Адольф открыл коробку и охнул, лицо его осветилось. Перестав лихорадочно метаться взглядом, он пожирал глазами её содержимое.

– Я знаю, что́ это, – сказал Бальтазар.

– Знает он… – прошипел Адольф. – Жаль тебя, дурака самоуверенного. – Он поднял глаза на Бальтазара: – Ну скажу, и что? Это уже ничего не изменит, хе-хе. А я помилован! Босс, целую ручки! Бенито, дружище, а ты хоть и засранец, но молодец, спасибо!

– У нас мало времени… – Бальтазар поглядел на часы. – Ваш друг настаивал не затягивать до прихода ваших палачей. Что вы?..

– Настаивал? – перебил его Адольф. Он захохотал, согнувшись пополам от безудержного смеха. – Ох, ловкач! Настаивал! Наверное, и сюда за ручку привёл? Говорю: дурило ты. Отсюда один выход – на тот свет. Дали время над фоточками всплакнуть, – сказал он со злой миной. – Жди, скоро начнётся.

Он подошёл к стене и рывком сорвал фотографию с весёлым, задорным юнцом.

– Дали себе труд, потратились, нашли, где я дурашливый мальчонка. Всё это ложь, вот что я тебе скажу. – Он обернулся к опешившему Бальтазару, так и застывшему с разинутым ртом. Адольф изорвал фотографию. – Всё это детство, всё это счастье… Не было ничего.

Швырнув мелко подранные обрывки на пол, он перешёл к следующей.

– Сейчас нам покажут счастье. Вовек не забудешь. Если, конечно, вспомнишь, хе-хе… Но это вряд ли. – Адольф содрал очередную фотографию и скомкал. – Понимаешь, о чём я? Вряд ли. Куда тебе! – он кинул бумажный шарик в Бальтазара, попал ему прямо в лоб и засмеялся.

Тот, выпав из прострации, подскочил к исчезнувшей двери – ни ручки, ни выступа, чтобы ухватиться. Одна сплошная стена, очерченная едва различимой щелью. Он точно не помнил, была ли здесь рукоятка, вернее, не заметил. Дурак малахольный! В ужасе Бальтазар застучал по бывшей двери кулаками. Внутри невыносимо загрохотало.

Лицо Адольфа радостно озарилось. Он бросил скомканную фотографию, заткнул уши и стал её топтать, глядя на мечущегося у стены дурачка и растягивая рот в нехорошей полубезумной улыбочке.

– Вдвоём подыхать веселее. Обещаю! – крикнул он и засмеялся. – Я как увидел, что ты зашёл… Всё, конец!

Громыхание оборвалось.

– Что это значит? Как мне выйти?! – завопил Бальтазар, словно неожиданно тронулся умом. До него дошло: обвели вокруг пальца!

– Так и не понял?! Ничего ты не понимаешь, – хмыкнул довольный Адольф. – И не поймёшь. Никогда! Кто тебе даст, кто кому даст? Разве он даст? – Адольф махнул рукой и вернулся к своему занятию.

Бормоча всё бессвязнее и хохоча совсем уж обезьяньим уханьем, он переходил от одного изображения к другому. Одни со злостью срывал и рвал с недовольным криком: «А вот не угадали, черти!» Другие бросал и топтал с желчным лицом. А редкие оставлял, протянув уже к ним руку, но затем отведя в нерешительности, и только сплёвывал под ноги.

Бальтазар развернулся обратно к двери, достал шпагу и, нащупав пальцами неглубокую выемку, попытался всунуть в щель острое лезвие. Кажется, получилось. Он надавил, всем телом навалившись на рукоять. Тонкий меч изогнулся… и переломился надвое. Стальная полоска отпружинила, вонзив изломанный край ему в плечо. Охнув от боли, Бальтазар выронил бесполезную железку. Взбешённый, он лягнул стальную стену, и та растревоженно загудела. Добавил ещё раз, другой, третий; забарабанил по металлу кулаками, схватил с пола обломок шпаги и застучал эфесом; отскакивал назад и с размаха пинал равнодушную стену каблуком; он звал на помощь, кричал, чтобы открыли… Всё тщетно.

Внутри камеры стоял оглушающий гул и грохот, Бальтазар не слышал собственного истошного крика; от его ударов стена, казалось, ходила ходуном. Ему послышалось, что в ответ к его грохоту примешивается другой – мерный и сильный. Он замер. Бах, бах! – громыхало сзади него. Развернувшись, он увидел, что это балует Адольф – бьётся о стену головой.

Тот сразу же прекратил, повернув к сокамернику раскрасневшееся лицо с набухающим кровоподтёком по всему лбу.

– Ты ещё головой постучи! – закричал Адольф. – Идиот!

От его мощных ударов одна из фотографий сама отклеилась и скользнула на пол ему под ноги. Адольф шаркнул мыском, отбросив её в сторону.

– Здесь полная звукоизоляция. Дошло? Аб-со-лют-ная! – по слогам проговорил он. – Пока не сделали, пару раз меня освобождали, так сильно я орал и бился. Уходили неудовлетворёнными, хе-хе. Старый фокус больше не работает. Да они уже и разошлись, небось… И связь глушат, никаких тебе прощальных звоночков. Ты проверь.

Бальтазар вытащил телефон – нет связи! Как такое возможно?

– Это ты всё подстроил?! Завлёк сюда через дружка! Ваш босс дал задание?! – заорал он в полном смятении и осел по стенке на пол.