Приговорённые к счастью

Проехав шлюз, они сошли с поезда на перрон. Оглянулись – хорошо! Серую пустыню сменили синее небо, деревья, зелёные холмы. В кристально прозрачном воздухе виднелись далёкие горы, покрытые шапками белых облаков.

Пока Дмитрий с радостной улыбкой щурился на солнце и вдыхал чистый воздух, Бальтазар подошёл к знаку перехода недалеко от них. Тот вёл в приёмную «Реактивных зигзагов», но был закрыт.

Бальтазар помахал указателю рукой. Мигнул красный огонёк: нет прохода. Тогда Бальтазар достал служебный жетон вместе с выписанным ордером, потом приложил их к поверхности знака. Но тот больше не откликался.

– Связи нет, – объявил подошедший Дмитрий. – Мой телефон нашёл неизвестную сеть и пытается подключиться, вроде как нас действительно в другой аквариум запустили. Что за причуды! Перебор с приключениями.

Бальтазар нетерпеливо забарабанил по указателю костяшками пальцев. Затем постучал по хлипкой табличке кулаком. Не помогло.

– Нарочно, что ли? – забормотал он. – Дима, ты это видел? Это что ещё такое?!

Дмитрий бросил на него сердитый взгляд. Едва он оттеснил друга в сторону, как указатель радостно пискнул и зажёг зелёный огонёк. На табличке отобразилась стрелка, которая провернулась в сторону приоткрывшейся рядом двери.

– Из-за спешки забыл на тебя пропуск запросить, – буркнул Дмитрий.

Распахнув дверь пошире, он подтолкнул вперёд недовольного Бальтазара, чтобы своенравный переход вдруг не закрылся перед ним, и шагнул следом.

Глава 6. «Реактивные зигзаги»

Помещение приёмной обволакивал уютный безламповый свет, лившийся, казалось, из воздуха, приглушённый, но совсем не тусклый – приятный покой для глаз. Стены покрывали замысловатые изломанные и волнистые линии, едва очерченные геометрические фигуры и скользившие вокруг них затейливые змейки, кусавшие свой хвост. Звучала тихая мелодичная музыка, словно сотканная из нежного перезвона серебряных колокольчиков, звеневших то в унисон, то забавной россыпью какофонии.

Иллюзорно подвижные образы завораживали, приманивали взгляд и затягивали вглубь себя: «Позабудь про всё, смотри на меня здесь и сейчас и всё поймёшь…» Что за наваждение?! Бальтазар тряхнул головой.

В довершение к вычурной психоделической отделке стен в дальнем от входа затемнённом углу над полом пари́л человек, сидевший в воздухе со скрещёнными ногами, бритый налысо, в оранжевой накидке или балахоне. Похоже, монах с гор древнего Тибета. Лицо его было обращено к вошедшим, глаза закрыты. Невидимая подушка под ним медленно, едва заметно колыхалась вверх-вниз, отчего казалось, что седок летит через неведомые, скрытые от обычного взора пространства. Одухотворённое лицо хранило уверенное спокойствие философа, причастного к знанию, что единственная надобность человеку – это полная невозмутимость и безмятежность.

Над его головой колесом крутился символ компании – крестообразная вертушка. Восемь изогнутых на концах тонких трубочек выбрасывали реактивные струйки, заставляя конструкцию бешено вращаться.

Всю противоположную стену справа от входа занимал стеклянный стенд, залитый изнутри ярким светом, где рядком стояли странного вида башни. «Макеты старинных космических ракет», – догадался Бальтазар.

Друзья посовещались. Дмитрий сказал, что его телефон уже подключился к местной сети и он наберёт Вернера. Бальтазар же, с неодобрением глянув на монаха с его показной напыщенной духовностью, пошёл к музейным экспонатам.

Ракеты стояли стройным рядом по возрастанию размеров древних космических кораблей. Первая с правого края была не выше колена, а длинный шпиль последней подпирал потолок. Начинала выставку несуразно маленькая фигурка человека в серо-зелёной форме и фуражке, стоявшего рядом с кораблём средних размеров под номером В-2 и махавшего высоко поднятой рукой.

Напротив каждого макета висела латунная рамка с витиеватой гравировкой в заглавии и со вставленной поясняющей запиской. Всё на латинице. Язык – немецкий Альберта – Бальтазар отчасти понимал.

Он с недоумением всмотрелся, а затем, желая убедиться, потрогал рамку и этикетку – настоящие металл и пластик! На всякий случай – вдруг разучился отличать одно от другого – пощупал стекло. Нет, обычное – рисованная прозрачная преграда. Пожав плечами на такую ненужную роскошь, он принялся осматривать выставку.

Даты в описаниях (видимо, годы производства) соответствовали временам Альберта и эпохе самого́ Бальтазара. Какой же древний хлам!

Вскоре Бальтазар понял, что экспонаты выстроены по годам выпуска, а не по росту. Просто каждое следующее изделие было выше и массивнее своего предшественника. Любопытный подход к развитию… Бальтазар в недоумении рассматривал нелепые громоздкие сооружения и читал их характеристики. Высота и вес кораблей приводили его в замешательство.

Он бросил взгляд на Дмитрия, который, убрав телефон, ходил около висящего в воздухе монаха и кхекал.

– Уважаемый! – Дмитрий помахал монаху рукой. – Мы к господину Вернеру. Дело срочное! Вы случаем не секретарь? Позовите сюда кого-нибудь!

Но монах презрел или не услышал его.