Приговорённые к счастью

Но вместо этого он увидел коротенькое: «Выбил!» К сообщению Альберт приложил комплект документов: визитную карточку с подписанным пропуском в институтский офис, оплаченный талончик брони аппаратуры для интеграции и внушительный томик личного досье с картой души испытуемого (на карте отображают вероятные пути эмоциональных реакций в ответ на разные обстоятельства). Судя по толщине, карта была прегромадной – давно мерзавец на учёте. Открыв досье на случайной странице, Бальтазар нахмурился. Заглянул в карту-схему: у-у, сколько красных и оранжевых линий с восклицательными знаками для, скажем так, нетипических реакций. Карта психа.

Подойдя к выходу на посадку, Бальтазар извинился за опоздание. Администратор рейса отобразил на лице вежливую улыбку и пожелал счастливого пути. Бортпроводник же отмолчался, окинув нерасторопного пассажира недовольным взглядом. Бальтазар поспешил на борт.

В огромном зале общественного транспорта тихо играла приятная музыка, кажется, вальс. Слава богу, танцующих пар не видно – была надежда, что те, кто хотел, уже себя показали. Кто-то сидел в креслах и подрёмывал или делал вид, что не волнуется. Бо́льшая часть пассажиров степенно прохаживалась, под романтичные звуки рассматривая бескрайние живописные окрестности, раскинувшиеся под высоченным холмом, с вершины которого якобы взлетал корабль.

Бальтазар быстро дошёл до своего места и плюхнулся в кресло. Он развернул введение в карту Румана и чем дольше разглядывал сводную схему, тем мрачнее становился. Увиденное поставило Бальтазара в тупик. И как ему влезть в шкуру такого подлеца?

Бесчувственная жёсткая логика, непреклонная воля, незыблемая вера в свою правоту и крайний эгоизм – имеет право на всё. Вдобавок ограниченный набор непрошибаемых убеждений, жёсткие правила для себя, ещё более жёсткие – для других, холодная, расчётливая властность и по-простецки хитрый ум. Почти что ребёнок! Человек крайне неприятный и, главное, опасный. Такой, гляди, тебя самого в оборот возьмёт и наизнанку вывернет. К тому же очень подозрительный, из тех, кто не верит никому. Запросто в друзья не запишешься и своим не прикинешься.

Бальтазар печально вздохнул – придётся дотошно изучить этого субъекта. Он открыл первую часть досье, посвящённую детству, и углубился в чтение.

– Прошу выключить средства связи. Время полётного сна, – зашептал строгий голос.

Бальтазар поднял голову. Над ним стоял бортпроводник. С минуты на минуту жилую капсулу корабля «заморозят» на время перелёта.

– Секундочку, – отрешённо пробормотал Бальтазар.

К этому времени он покончил со схемами детства и перешёл к дням юности, сверялся с биографией и хмурился всё сильнее.

– Никаких секундочек, – строго сказал бортпроводник, нагнулся к нему и шёпотом произнёс: – Вы и так постоянно опаздываете, а теперь хотите вылет задержать?

Бальтазар захлопнул досье.

Зал уже затемнили, оставив гореть тёплым жёлтым светом несколько медленно угасающих ламп. Окружающие тусклые контуры расплылись и сразу собрались обратно – пассажирскую капсулу отсоединили от их лунного мира и переключили на обеспечение корабля.

Бальтазар откинулся в опустившееся под ним мягкое кресло, погрузив затылок в подставленную пышную подушку. Тотчас стала накрывать дрёма, глаза слипались.

– Всё, уже сплю, спасибо вам, – он подслеповато поглядел на бортпроводника из-под тяжёлых век.

Тот холодно, без обычной приятной улыбки кивнул.

Через минуту спали все. Даже плоская голограмма бортпроводника, замершего на своём посту, поблёкла и замерцала – капсула и её сопроводительное оборудование переводились в режим энергосбережения. Материальный мир капсулы замораживался, а высвобождавшаяся огромная энергия использовалась для полёта.

Скоро приготовления были закончены. Летели без землян, поэтому электромагнитные опоры космодрома выстрелили корабль вверх, на протяжении километра разгоняя его, словно снаряд. Выскочив из своеобразной пушки, корабль включил двигатели и с ускорением под сотню лунных g отправился к Земле.

* * *

Прибыли. Бальтазар открыл глаза, потянулся и потряс головой, желая вытряхнуть из неё остатки тяжёлого и мрачного сна.

Ему снилось, что он на ватных ногах убегал от костлявой голой старухи, летевшей за ним в кадушке. Карга, не стесняясь отвратительной трупной наготы с пятнами тления, замахивалась на него метлой, мотая обвислыми до самого пупа мешками грудей, щёлкала кривыми зубами, трясла сбитым набок длинным носом и зыркала запавшими чёрными глазами. Он бежал, падал, полз, вставал и, полуослепший, не в силах приоткрыть глаза, не в силах проснуться, как мог ускользал от надвигавшейся смерти, гнавшей его в дремучий лес.