Приговоренный к одиночеству

— Понял, — и вновь обратился к демонам. — Отправить гонца к нашему оставленному войску, пусть как можно быстрее выдвигаются сюда. Раненым выдать маритиму. Из здоровых набрать два отряда по пятнадцать воинов. Пусть возьмут айров и осмотрят окрестности. Если встретятся рыцари, возьмите парочку живьем, а остальных убейте. Если все сбежали — шут с ними, гнаться за ними не нужно. И соберите в мешок головы тех, кто в дорогих латах с гербами — предоставим его императорскому величеству возможность взглянуть в последний раз в лица своим доблестным аристократам.

— А с этим что делать? — спросил Бемет, гневным взглядом зыркнув через плечо на Тайена.

Рик задумчиво почесал бороду.

В самом деле, что же с ним делать?..

— Этого пока что связать, погрузить в повозку и соглядатая к нему приставить. Он пуст, так что ближайшие сутки точно проблем не доставит. А там видно будет.

— Одни неприятности от него, — проворчал один из командиров, вперив в Тайена недружелюбный взгляд.

— И тем не менее он мне нужен живым, так что эльфа оберегать, как зеницу ока, — заявил Рик.

Взглянув на заплакавшее мелким дождем небо, он вздохнул. Все-таки на встречу они опоздают. Если, конечно, Рэбэнус вообще планировал на нее явиться.

Но, как бы то ни было, этот потомок осла заплатит сполна за случившееся.

— Бемет! — окликнул Рик демона, уже направившегося исполнять его поручения. — И знаешь еще что… Пусть соберут тела наших погибших. Я не желаю кормить их плотью эти земли.

* * *

Тано нервничал.

Ему категорически не нравилось, как подготовилась к этой встрече свита. Шатер, который было решено поставить для императора, выглядел неуместно на фоне войска и чистого поля. Все эти пестрые цветы и символы царственности казались чем-то безвкусным и кричащим: ведь этот шатер не предназначался для походных переговоров, его расшивали для летних игр еще в эпоху парящего дворца. Тонкая ткань плохо защищала от ветра и дождя.

Кроме того, на встречу вместе с императором отправились десять командиров, ныне именующих себя «советниками», и каждый прихватил для себя по адъютанту и секретарю и по пять воинов-телохранителей. А ведь вначале предполагалось, что сопровождающих советников будет всего пятеро, но решить мирным путем, кто это будет, они так и не сумели. Тано уже представлял себе с содроганием, как вся эта толпа усядется рядами перед строгим и собранным Риком, и всем своим видом и поведением начнут демонстрировать слабость императорской власти. Захочет ли Рик иметь дело с Рэбэнусом, если увидит воочию, насколько шатко его положение?

А теперь советники по большей части занимались только одним: взращивали недовольство в императоре и в своих воинах. Громким шепотом, как бы нечаянно не замечая подошедшего Рэбэнуса, они сочувствовали молодому монарху о выпавшем на его долю «унижении» от какого-то «вождя дикарей», который даже не соизволил явиться на встречу вовремя. «Их высочество так… снизошли до них» — многозначительно выговаривали советники, что даже кухарки и конюхи понимали, что слово «снизошли» здесь следовало бы заменить «низко пали». Хотя чего ждать от бесчестного предателя звания Альтаргана? Ведь недаром Совет объявил этого человека своим врагом и врагом Империума.

Среди воинов тоже начались недовольные разговоры — Тано чувствовал это и по выражению лиц и по молчанию, которое тут же воцарялось, стоило только ему приблизиться.

К счастью, сотня наполовину состояла из гвардейцев императора, и Тано очень надеялся, что присяга для них окажется значимей, чем досужие домыслы, пусть даже проистекающие от представителей власти.

И чем сильней опаздывал князь Алрик, тем сильней накалялась обстановка и светлее становились лица советников, хотя, казалось бы, им следовало выглядеть раздосадованными. И только три человека, кроме Тано, сейчас выглядели мрачнее тучи: его светлейший покровитель барон Хаста, рыжебородый граф Лонге-Конваллис и сам император Рэбэнус.

Тем временем день начинал клониться к вечеру. Тано, продрогший в отсыревшей одежде, коротал время у костра, поправляя длинной веткой уже почти прогоревшие дрова и раскладывая на сушку вокруг кострища сырые поленья. Услышав легкие шаги барона за спиной, он поднялся было с бревна, но Хаста легким прикосновением к плечу остановил его.

— Не нужно. Если позволите, я рядом присяду… — с грустным видом сказал барон, неловко усаживаясь на сидение, слишком низкое для старческих ног.

— Я принесу ваш плащ, — сказал Тано, но барон опять остановил его.

— Оставьте, господин Виери. Сейчас в монаршем шатре было так жарко, что немного свежего воздуха мне не помешает, — проговорил старик.

Тано не стал спорить, но подбросил несколько новых поленьев в огонь.

Хаста тяжело вздохнул, стараясь поудобней расположить ноги — у барона были проблемы с суставами и, в частности, с коленями, но он стыдился своей слабости и тщательно ее скрывал, и Тано делал вид, что ни о чем не догадывается.

— Императора убеждают сняться с места и вернуться домой, чтобы хоть как-то сохранить лицо…

— И что ответил его величество?