Приёмыши революции (СИ)

- Я сейчас найду, чем обработать, найду бинт… Скоро и Аполлон Аристархович придёт… Только успокойся, ладно? Я по Леви заметил, у него всё гораздо лучше заживает, когда он не психует… Если б точно знать, что я мог бы быть донором и тебе!

- Твоя кровь нужна Леви.

- Ничего, у меня её много. Но ведь если она не подойдёт, ты и умереть можешь… Может быть, Аполлон Аристархович всё же найдёт кого-то из твоих родных? Почему ты так и не скажешь, знаешь ли ты что-нибудь о своей семье? Если кто-нибудь из твоих родных жив, это ведь может быть твоим спасением!

Алексей думал об этом, на самом деле. Часто думал. Может быть, можно б было привезти сюда хотя бы кого-то одного, Ольгу, Машу… Но наверное, всё же это слишком опасно. Кроме того, вовсе и не обязательно это поможет… Аполлон Аристархович, рассказывая о тех исследованиях его болезни, что делали врачи прежних эпох, говорил, что, по-видимому, хоть болезнь и передаётся по женской линии, однако в крови женщин же есть что-то, что подавляет болезнь. Мужская кровь этого компонента лишена. Пока сложно сказать, почему некоторые мальчики, как Ицхак, всё же рождаются здоровыми, возможно, им достаётся «здоровая» половина крови матери. Так же по-видимому, если одни дочери несут в себе склонность к этой болезни, то другие здоровы совершенно, потому что потом ни один из их сыновей и внуков не показывают таких признаков. И никакого способа отличить заражённую девочку от не заражённой нет, покуда у неё не появятся дети, при чём желательно не один раз, и именно сыновья. Значит, лучше б было, если б у него, как у Леви, был здоровый брат, чем сестра, которая, возможно, тоже имеет в своей крови эту болезнь, и хоть сама ею не страдает, однако помощь эта может быть не столь эффективной.

«Что говорить, если б у меня был здоровый брат, всё вообще было бы по-другому… Такое чувство, что силам небесным вообще не угодно было, чтобы у отца моего был наследник…»

- Но ведь можно же и не только родственников… Ведь Миреле же подходит кровь Анны…

- Да, но это риск…

- Всё равно, я согласен рискнуть.

Ицхак вернулся к кровати, присел перед Алексеем, отобрав баюкаемую ладонь, принялся аккуратно обтирать бинтом, смоченным перекисью, не касаясь самой раны.

- Главное, чтобы Аполлон Аристархович согласился рискнуть… Тут придётся выбирать, и этот выбор очень тяжёлый, потому что происходит совершенно вслепую…

- Всё равно, если ты согласен рискнуть, то и я согласен.

Ицхак улыбнулся.

- У некоторых народов бытует представление, что люди, обменявшиеся кровью, считаются братьями. Если не чураешься брата-еврея…

- Нет, не чураюсь.

Ицхак поднял нож и провёл им по своей ладони, потом прижал её к ладони Алексея.

- Согласится ли Аполлон Аристархович, этого мы ещё не знаем, но братья мы теперь в любом случае.

Аполлон Аристархович, уступив решимости обоих мальчиков, возросшей для них самих неожиданно в процессе спора, на эксперимент решился. Алексей, чувствовавший, по мере того, как игла входила в вену, как ползла по трубочке алая жидкость, вполне понятный страх, думал о том, что конечно, он мог бы думать, что не боится смерти… Он мог бы её не бояться. В конце концов, смерть столько ходила за ним по пятам, однажды это всё равно случится, и если случится сейчас, когда доктор решился на рискованный, но, возможно, единственно действенный способ ему помочь - что ж… Конечно, его смерть принесла бы горе близким, любимым им людям, но она же их освободила бы. Горе переживается, забывается однажды. И если совсем уж честно, как ни кощунственна эта мысль, ему следовало бы умереть ещё давным-давно, пока мама и папа, сестрёнки и все прочие не успели ещё достаточно сильно привязаться к нему… Но именно сейчас умирать ему нельзя. Даже думать об этом. В какое другое время, но только не сейчас. Потому что при эксперименте присутствуют несколько коллег Аполлона Аристарховича, при том минимум двое из них, кажется, настроены к идее более чем скептически. И если он потеряет сознание, тем более если умрёт - это бросит огромную тень на Аполлона Аристарховича. Что там, это может загубить ему всё дело, которое и так стоит ему таких небывалых трудов… Плюс к тому, один из них имеет явное предубеждение против евреев, и это даст ему основание на каждом углу вопить, что кровь евреев вредна, что она убивает, или во всяком случае, что евреи уж точно совершенно не равны европейцам, что они по своей природе совершенно другие, а это может принести много вреда…