Приёмыши революции (СИ)

- Ну, чтобы никого не учить лучше или хуже, а всех одинаково.

- Как это - одинаково? Ведь девочкам и мальчикам разное нужно, потому что различные им в жизни уготованы задачи…

- Ну, если уж могли женщины с мужчинами бок о бок работать по десять, двенадцать, шестнадцать часов - то могут, наверное, и их дети все вместе учиться, независимо от пола… Ох, Антоша, много тебе ещё предстоит узнать и понять. Что удивляться, тут и взрослые многие бывают озадачены и к новому привыкают с трудом…

Иногда ему хотелось попросить пойти к Кремлю - ведь он не столь далеко отсюда - чтобы посмотреть на тех, кто сейчас правят Россией. Аполлон Аристархович, улучив минутку, когда были они в комнате одни, сказал, что хоть понимает его интерес, однако пока это, прямо сказать, нежелательно, неосуществимо, и пока лучше ему об этом не думать.

- Почему? Потому что к ним, наверное, нельзя просто так придти, любому желающему, а без очень важного дела, и меня не пропустят?

- Ну нет, это не так, конечно. Любой может попроситься на приём к любому из комиссаров и к самому Ленину, и рабочий, и крестьянин, и солдат. Я сам, например, бывал, и не один раз… Но сам представь, сколько желающих - и не только из Москвы, и даже не только из Москвы и Петербурга, а со всей России, так вот много ли у этих людей свободных минут? Но не в этом даже дело. Просто там же, рядом с ними, могут оказаться люди, которые могут узнать тебя, а это может иметь последствия нехорошие.

- Какие такие люди? Те, кто… кто планировал нашу смерть осуществить чужими руками? Почему же они держат рядом с собой таких людей? Неужели они до сих пор не раскрыли и не переловили всех тех, кто желал приписать им нашу смерть?

Аполлон Аристархович грустно усмехнулся.

- Это, дорогой Алексей, вопрос очень непростой. Во-первых, как ни обидно, быть может, сейчас я это скажу, однако у них есть много и других дел, кроме как ваша семья. Со всех сторон на них наступают белогвардейцы и интервенты, изнутри вредят различные противостоящие им элементы, а при этом нужно обеспечивать порядок, восстановление хозяйства, пострадавшего от войны и беспорядков, бороться с нехваткой продовольствия… Во-вторых - борьба идёт, но такая борьба никогда не бывает лёгкой. Советы - потому и Советы, что в них собираются люди, которые смотреть на один и тот же вопрос могут очень по-разному, но их не считают правильным гнать на одном только этом основании, пока они не начинают советовать что-то совсем уж недопустимое.

Алексей кивнул. Потом вспомнил о другом услышанном и зацепившем.

- Так значит, вы видели Ленина? И какой он?

Он немного слышал ещё в Тобольске, как взрослые между собой обсуждали приход к власти Ленина и его сподвижников, и судя по тону, Ленин несомненно был фигурой мрачной и опасной. Алексей долго ждал, что Ленин, наверняка, приедет к ним, чтобы лично наблюдать за тем, как их казнят или хотя бы посадят в тюрьму, но дни шли, а ничего не происходило. Почему за столько времени Ленин так и не вспомнил про них? Когда в апреле пришло распоряжение, что папеньку велено доставить в Москву, и маменька и Мария отправились с ним, а потом пришли от них письма, что их оставляют в Екатеринбурге и возможно, это снова надолго, Татьяна, Ольга и взрослые очень удивлялись этому. Объяснено это было тем, что на дорогах неспокойно, и велика опасность не довезти их живыми. И складывался странный вывод, что их смерти в большей мере могут хотеть какие-то простые, самые обыкновенные люди, чем зловещий предводитель этих бунтовщиков Ленин.

- Какой? Ну… немолодой уже человек, хотя кажется, помоложе меня… Лысоватый, с бородкой, невысокого роста…

Это несколько удивляло. Хотя, вспомнил Алексей, Наполеон ведь тоже был невысокого роста и вид имел не слишком грозный…

- Но, тем не менее, он держится, наверное, с большим достоинством, у него большая свита, охрана?

Аполлон Аристархович рассмеялся.

- Вот уж не сказал бы. Он довольно прост в общении, доброжелателен и любит шутить… И охраны, а тем более свиты, у него нет вовсе. Он много встречается с людьми, ездит выступать перед рабочими, солдатами, матросами - куда позовут, и при этом с ним никого нет, кроме разве что двоих-троих помощников. Часто он просто ходит по городу пешком, один, заговаривая со встречными крестьянами или часовыми у дверей… Ему часто говорят, что лучше бы он поберёгся, но он отвечает, что бояться народа, ради которого он всё делал и делает, ему совершенно не с чего, а враги нового порядка здесь, где крепка советская власть, просто не посмеют выступить… и честно говоря, думаю, это доведёт его однажды до греха…

Алексей кивнул.

- А… господин Никольский? Он ведь знаком с Лениным?

- Знаком. Конечно, знаком.

- И он… Тоже ведь важный человек?

- Очень важный. Хотя это сложно объяснить, какую важность он имеет.