Прииск «Безымянный»

Она позвала девушку, с которой он встретился на пороге лаборатории, и та быстро накрыла стол, не забыв разложить салфетки, и даже поставила минеральную воду, никак не вязавшуюся с чаепитием.

– Знакомьтесь, это моя аспирантка Наташа Брукс, – представила она её. – Наташа занимается самородным золотом Забайкалья и даже написала диссертацию. Думаю, весной будет защищаться. Ты не против?

Блеснув глазами, девушка покраснела. Было видно, что для неё это неожиданность. Стало слышно, как тикают старинные часы.

– Я хоть сейчас готова, – быстро пришла она в себя. – У меня всё готово. Только графику надо доделать. Совсем немного осталось.

Фёдор насторожился. До сих пор он ни разу не слышал ни про одного Брукса.

«Интересно! Может, она имеет какое-то отношение к Ивану Бруксу? Ведь он написал свой отчёт в Ленинграде. Надо будет поинтересоваться».

Петрова расспросила о природе Якутии о погоде и, узнав, что там уже суровая зима, посочувствовала:

– В таких условиях долго не проработаешь. У нас тоже климат суровый, но намного теплей. А институт находится в центре города, в великолепном строении XVIII века. Мне давно предлагают там кабинет, но своё рабочее место я ни на что не поменяю. Со студенчества не люблю академических коридоров. Это больше для чиновников, а для того, чтобы заниматься наукой, нужна деловая обстановка. У меня здесь оборудованная лаборатория. Есть всё, что нужно для нормальной работы, не хватает только электронного микроскопа. Вообще-то, он есть, – добавили она, – только стоит в административном здании. Это ужасно дорогая игрушка, поэтому им пользуется не только одна моя лаборатория. Электронный микроскоп позволяет исследовать тонкие детали микрообъектов на атомарно-молекулярном уровне, недоступном другим приборам.

«Конечно, новейшая аппаратура – это прерогатива ведущих институтов страны, а нам надо радоваться тому, что имеем».

– Фёдор, а вы почему ничего не едите? Вот пирожное, булочки с изюмом и с маком, ватрушки. Не стесняйтесь!

Последовав совету хозяйки кабинета, он даже не заметил, как проглотил все ватрушки, и, когда спохватился, спросил:

– Вы занимаетесь изучением самородного золота, а почему у вас «Минералогическая лаборатория», а не лаборатория самородного золота или драгоценных металлов?

Черты лица Петровой исказились, в глазах он увидел неприкрытый ужас, как будто та чего-то испугалась.

– Что вы, что вы! Я не хочу, чтобы меня затаскали разные чиновники. И так от чекистов нет отбоя. Постоянно контролируют, проверяют, чем я тут занимаюсь. Ужас какой-то, будто я не научный сотрудник, а какой-то враг народа. Словно только тем и занимаюсь, что продаю государственные секреты.

Фёдор удивился. За учёной, которую знают во всём мире, следят, как за шпионом. Это совершенно не укладывалось в его представление о науке.

– Одно время они требовали установить решетки на окнах и железные двери с сигнализацией, а ещё хотели посадить ко мне охранника. Вот такие у нас порядки по сохранности секретной информации! Но я их всех перехитрила: поставила несгораемый сейф. И охранник не потребовался – моя коллекция самородного золота хранится в спецчасти института, а тут пробы, с которыми я работаю. Поэтому теперь ко мне претензий нет. А вы говорите – переименовать лабораторию.

Наташа чуть не прыснула от смеха. Она хорошо помнила эпопею с сейфом, когда досталось даже ей.

– Наташенька, подлей, пожалуйста, Фёдору чайку, а то он сидит с пустой кружкой, как в гостях.

Фёдор хотел отказаться, но, увидев, что девушка потянулась к чайнику, промолчал. На стеллаже он заметил узкие ящики с карточками и подумал, что это картотека литературы или результаты анализов самородного золота. Между стопками карточек были вставлены закладки, говорившие о том, что ими пользуются.

– Нинель Захаровна, это ваша золотая картотека? – показывая на стеллаж, спросил Фёдор.

– Только незначительная часть, с которой мы сейчас работаем. Вся картотека в несгораемом шкафу. Это же бесценная информация, собранная по крохам, поэтому с ней надо обращаться очень аккуратно.

– Если не секрет, сколько у вас анализов золота?

– Нет тут никакого секрета, – улыбнулась Петрова. – Немногим более тысячи. В основном это данные по самородному золоту из месторождений Урала, Средней Азии, Забайкалья, Ленского района, Дальнего Востока и Приамурья. Конечно, есть и из Якутии. А из зарубежных – золото Канады, Америки, Африки, Австралии и Европы. Как видите, география – почти весь мир. Анализы выполнены преимущественно химическим и спектральным методами. Но есть тут одно «но». Более половины характеризуют только содержание серебра в самородном золоте, одна треть – наряду с серебром ещё медь, свинец, железо и мышьяк, и только в двадцати процентах моих проб, кроме перечисленных, определены висмут, сурьма, ртуть и другие элементы.

– То есть получается, что у вас всего двести полноценных анализов золота, – быстро подсчитав, сказал Фёдор. – Это, прямо скажем, негусто, – невольно вырвалось у парня. – Маловато!