Приют гнева и снов

– Ты готова разрушить ее счастье? – произносит Имоджен.

Могу ли я? Могу ли я сказать ей правду? Времени на принятие решения не остается, потому что в комнату врывается девочка с развевающимися волосами, раскрасневшаяся, в расстегнутом пальто. За ее спиной запыхавшаяся миссис Прайс.

– Там ежик! – говорит ребенок, мой ребенок, указывая на окно. – Там, на улице.

– Тебе запрещено выходить на улицу в темноте, – говорит Имоджен.

– Я не боюсь темноты. – Она мотает головой. – Я уже не маленькая.

– Ты была маленькой, – произношу я, – маленькой прекрасной малышкой. – О, нужно отвернуться, посмотреть на потолок, сглотнуть. – Мне кажется, имя Вайолет идет тебе больше, чем Корделия, – говорю я с улыбкой, хотя сердце готово вырваться из груди. – Как ты думаешь?

Она кивает.

– Красивое имя. – Она кружится, вытянув руки. – Вайолет, Корделия, Вайолет.

– Тебе будет плохо, – с ненавистью произносит Имоджен.

– Корделия, Вайолет, Корделия…

– Она унаследовала твое безумие, – говорит вполголоса Имоджен.

Сколько же в ней радости, сколько невинности. Не могу этого сделать, не могу разбить ее мир. Она останавливается, пошатываясь со смехом из стороны в сторону.

– Я Вайолет, – повторяет она, пытаясь отдышаться, – просто Вайолет.

– Пора в кровать, – отрезает Имоджен. – Уведите ее, миссис Прайс. Вы знаете, как она выматывает меня.

Детский смех стихает.

– Прости, мама.

Мне так и хочется крикнуть ей – не зови ее мамой! Я – твоя мама, я! Они украли тебя у меня. Они сказали мне, что ты мертва. Слова душат меня, они вот-вот сорвутся с языка.

Миссис Прайс уводит ее за руку и тащит девочку из комнаты, и мне приходится ее отпустить. Пока.

– Спокойной ночи, Вайолет. – Ласково смотрю на нее я.

Она оглядывается и улыбается:

– Спокойной ночи.

Когда ночью дом погружается в тишину, я иду к Гарри. Земля еще влажна после дождя, но я все равно сажусь рядом с его могилой.

– Наш ребенок жив, – шепчу я. – Наша прелестная девочка жива.

Дыхание перехватывает. Я не могу перестать плакать.

Как я люблю ее. Сердце со всей силой кричит о любви к ней. Наша малышка, которая была мертва, жива, чудесна и восхитительна, и я не могу потерять ее снова. Нет, больше они не отнимут ее у меня, больше никогда и ни за что.

Глава 39

День ото дня состояние миссис Прайс ухудшается. Приступы кашля душат ее, лицо наливается кровью, а пот катится градом. Вокруг ее глаз залегли глубокие тени, а сами они словно горят огнем.

Каждый день я нахожу все новые письма – то на подносе, то спрятанные где-то поблизости. И каждый день я разрываю их на мелкие кусочки.

– Нужно избавиться от гобеленов, – советую Имоджен. – Плесень вредит легким миссис Прайс. И не на пользу ребенку.

Я живу в постоянном ужасе, что моя драгоценная девочка подхватит какую-нибудь болезнь. Стоит ей кашлянуть – и я дрожу. Имоджен слишком слаба, чтобы спорить. Ей едва хватает сил открыть глаза. О, благословенная наперстянка, не подводи меня и впредь.

Я стою на лестнице и тяну изо всех сил. Угол первого гобелена отрывается от стены, обнажая пятна плесени и зелено-черную слизь. Еще рывок – и он отходит целиком, посылая в разные стороны облачка заплесневелой пыли. Закрываю глаза и задерживаю дыхание сколько могу, но даже несмотря на это от пыли перехватывает дыхание и слезы наворачиваются на глаза. Я с грохотом спускаюсь по лестнице, бегу к главной двери и толкаю ее. Выглядываю на улицу, делаю вдох и выдох, снова и снова.

– Что ты делаешь? – Ее личико выглядывает из-за двери малой гостиной.

– Иди в комнату и закрой дверь, – прошу я слишком резко, потому что уголки ее рта опускаются, и она исчезает.

Позже, когда все гобелены уже убраны, а пыль выметена, я иду в библиотеку и нахожу «Большие надежды». Девочка все еще в малой гостиной, рисует пальчиком на запотевшем окне.

– Хочешь, я почитаю тебе? – спрашиваю я.

Она уже не так доверчива, но все же кивает, а когда она садится ко мне на колени, успокаивается окончательно.

– Не подходи к миссис Прайс, когда она кашляет, – говорю я.

– А почему?

– Потому что тогда и ты заболеешь.

– Но мне от этого грустно. – Краешки ее милого ротика опускаются.

– Я знаю. – Прижимаю ее к себе и целую в макушку. – Я знаю, любовь моя.

Я открываю книгу.

– «Мой отец носил фамилию Пиррип…»

Я читаю ей, пока она не засыпает, а потом – плачу. Плачу, потому что нашла ее, мою Вайолет. Я плачу, пока мои рыдания не будят девочку.

– Что такое? – спрашивает она.

– Я думала, что все потеряла.

– Но ты теперь дома. – Она обхватывает меня и сжимает так крепко, что я начинаю смеяться.

Я утираю слезы и думаю, что эта девочка – единственный человек во всем мире, которому я могу доверять.

Травники рекомендуют разные целебные отвары при таком кашле, как у миссис Прайс, – огуречную траву, розмарин и капусту, но пока что эффекта не дает ни один.

Слезы наворачиваются на милые глазки Вайолет, когда она слышит, как женщина борется за каждый вдох.

– Пойдем на улицу, – предлагаю я. – Там так много дел, я и готова поспорить – из тебя выйдет отличный садовник.

Она улыбается.

– Но я еще маленькая.

– Как раз таким и должен быть помощник садовника.