Приют контрабандиста

Из-за паранойи Гаммера я прятала карточку «я таджика» от Вихры и теперь немножко злилась. Ведь я писала ей, что мой папа мечтает раздобыть выпущенные болгарским Красным Крестом карточки с санитарными поездами. Вихра не удивилась бы «я таджику» и в первый же день указала бы нам этот пляж. Или не указала бы…

Я сфотографировала Кован Кая. Постаралась поймать тот же ракурс, что и на открытке. Отбежала к лесу и сделала ещё несколько снимков. Все сопровождали меня, словно группка туристов, покорно бредущая за экскурсоводом. Даже Глеб не отставал ни на шаг. Ждал, что на меня снизойдёт новое озарение. Не снизошло.

Мы обсудили, есть ли смысл перекапывать гальку. Глеб промолвил, что лопатами тут не обойтись и придётся нанять экскаватор. Он, конечно, пошутил, а Настя оживилась и заявила, что экскаватор лучше угнать, иначе владелец пронюхает про сундук и захочет его отнять. Следом Настя предложила сунуть под гальку динамит, чтобы уж сразу вывернуть пляж наизнанку и увидеть, что под ним спрятано.

– Настя… – зажмурившись, выдохнула я.

– А что?

– То!

Подобные обсуждения ни к чему бы не привели, и я поблагодарила Гаммера, когда он вспомнил про объективы с разным фокусным расстоянием – хоть одна вменяемая мысль! Мы не знали, каким объективом пользовались в Обществе болгарского Красного Креста: широкоугольным или длиннофокусным. Ничто не мешало фотографу поставить свой штатив значительно дальше от воды. Настя не поняла, о чём идёт речь, и я объяснила.

– А сто лет назад такие продавали? – спросила она. – Ну, длиннофокусные.

– Не знаю…

– Но в теории фотограф мог стоять хоть за сотню метров отсюда?

– Нет. К лесу берег повышается, и пришлось бы снимать с пригорка. Ракурс получился бы другой.

– Может, раньше пляж был выше? – предположил Гаммер.

– Тогда к реке вёл бы ощутимый спуск, а на открытке его нет.

– А русло могло быть выше? Так, чтобы вровень с лесом?

Я пожала плечами и посмотрела на сидевших в воде Вихру с Богданчиком. Они уже не плескались и, судя по всему, готовились выйти на берег.

Гаммер ковырял ногой гальку и нашёптывал:

– Чтобы найти сундук, нужно думать как сундук… Если бы я был сундуком, где бы я спрятался? Думай как сундук… Стань сундуком…

Гаммеру это помогало сосредоточиться, а меня и Настю только нервировало.

– Андрей! – не сдержались мы одновременно.

Гаммер успокаивающе приподнял руки и спросил:

– Что в итоге?

Ему никто не ответил.

Мы сделали важное открытие, которое ни капельки не приблизило нас к сокровищам Смирнова, а если и приблизило, то я этого совершенно не поняла и хотела выть от собственного бессилия, потому что, раззадоренная, рвалась в бой. Согласилась бы сорваться с пляжа, бежать на Момину скалу и там зубами вгрызаться в кафельную плитку, нюхом вынюхивать упущенную нами подсказку. Настя, Гаммер и Глеб испытывали схожие чувства, однако, на моё счастье, ночью шарахаться по скалам посчитали не лучшей затеей.

Заметив, что к нам идут Вихра и Богданчик, мы быстренько составили план действий. Он был прост. Завтра на рассвете уйти из дома. Оставить Вихре записку – объяснить, что мы постеснялись дёргать её лишний раз и самостоятельно отправились к руинам фракийской Окопы. Добраться до развилки с дубом и приколоченными к нему указателями, но свернуть, конечно, не к руинам, а к библиотеке. Повторно облазить тёмную темницу Смирнова, поймать сидящую там всемирную красавицу, затем спуститься в Маджарово и отправиться прямиком сюда, на пляж «я таджика». Воспользовавшись красавицей, отыскать сундук и хорошенько отпраздновать стремительную победу. Ну, стремительная победа вызывала некоторые сомнения, однако в остальном наш план получился выполнимым.

Глава седьмая Глеб

После пляжа мы поужинали, и Настя вроде бы пошла гулять с Вихрой, а я завалилась в кровать и даже не поинтересовалась, куда они собрались, только попросила Настю не хлопать дверью, когда она вернётся. Мне бы уснуть, набраться сил перед повторным восхождением на вершину Моминой скалы, но сделанное на меандре открытие не давало покоя. Я закрывала глаза и видела две наползающие друг на друга картинки: чёрно-белый пляж на карточке «я таджика» и цветной пляж, заснятый с того же ракурса на мой смартфон. Затем мысли метнулись к горной библиотеке. Я блуждала по ней в полудрёме, разглядывала отверстия в полу. Поняла, что из них складывается рисунок то ли упитанной птицы, то ли крылатой овцы, и так этому обрадовалась, что от радости проснулась. Открыла глаза и уставилась в белые скаты едва подсвеченного луной потолка.