Приказ

— Почему ты не уговоришь Эрику как-нибудь зайти ко мне вместе с твоей мамашей? И сам ты почему вдруг стал избегать меня? Правда ли, что ты безгранично счастлив сейчас? Поэтому, видимо, у тебя нет времени навестить своих старых друзей!

Марошффи начал что-то говорить в свое оправдание, не называя действительной причины своего невнимания к Мари. Она, разумеется, прекрасно понимала это, но ее не смущало ничто. Как ни в чем не бывало она беззаботно щебетала:

— Знаешь, я снова свободна как птица! Неужели ты ничего обо мне не слышал? Кто-то из моих недругов настроил генерала против меня, и наш брак расстроился. — И она радостно рассмеялась, как человек, удачно пошутивший. Но тут же быстро спохватилась и продолжала: — Собственно говоря, я сама этого захотела. Неожиданно, словно удар грома, пришла мысль, что мы совсем не подходим друг другу. Я вовремя обнаружила это, не так ли? — Последние фразы она произнесла совершенно другим голосом, как-то легко и просто, как обычно говорят некрасивые, но уверенные в своей обаятельности женщины, в жизни которых бывают такие времена, когда они покоряют своих спутников и делают с ними все, что захотят. — Я никак не могу поймать фиакр, — прощебетала она. — Ты можешь проводить меня до угла улицы Фюрде, а уж там я сяду на омнибус.

Марошффи ничего не оставалось, как взять у Мари свертки и проводить ее.

По дороге Мари без умолку болтала, пичкая его самыми новыми пикантными светскими сплетнями, а сама в душе со злорадством думала о том, как было бы хорошо, если бы Эрика сейчас увидела, как они идут и мило беседуют.

Альби, идя рядом с ней, в душе злился на самого себя за то, что эта женщина до сих пор все еще тревожит и волнует его.

Стоило только Мари взять Альбина под руку, как от прикосновения ее бархатной ручки его словно током ударило. Мари же все говорила и говорила, а Альби, сам того не желая, невольно вспомнил их первую встречу.

Тогда ему было семнадцать лет. Он только что пережил пору увлечения романами Йокаи и Дюма. С героями романов «Политические люди» и «Три мушкетера» он не расставался, по ночам ему все еще снились сны, навеянные прочитанными книгами, но он уже засматривался на девушек. Зимой, прежде чем отправиться на каток, он обязательно заходил за кем-нибудь из знакомых. Весной в обществе девушек он ходил в горы за сиренью, а летом купался на Адриатике, осенью вместе с ними посещал концерты. Случалось, он переживал и любовные увлечения, которые, как правило, начинаются не без помощи подружек, а заканчиваются не без их жестоких вмешательств. Он тогда первый раз в жизни поцеловал Мари Шлерн, которой в ту пору было тоже семнадцать лет. Выглядела она вполне взрослой и считалась завидной партией, поскольку отец ее имел большое состояние.

Сударыня в душе надеялась, что она когда-нибудь увидит Мари своей невесткой. Отец девушки тоже не отвергал такой возможности, однако планам родителей с той и другой стороны не суждено было сбыться.

Однажды в самом разгаре весны — случилось это в Зуглигете, на вилле у отца Мари, — девушка сознательно отдалась Альби. Сделала она это под влиянием любовного романа, которые девушки из благородных семей обычно дают читать друг другу тайком от родителей. В этом романе некая молодая особа посвящала подругу в подробности своей любви. Пикантные истории, вычитанные из книжки, вскружили Мари голову. И хотя ее воспитывали на английский манер, она лихо танцевала с молоденькими офицериками из академии Людовики, а по секрету даже начала покуривать. Она зачитывалась книгами, стихами Бодлера, романами Золя и Мопассана, которые тщательно прятала в своих вещах, и все чаще и чаще думала о поцелуях, хотя и продолжала разыгрывать из себя недотрогу. Вскоре Альби получил от нее выстриженный локон, а затем даже подвязку.

Опьянев от счастья, он хранил эти драгоценные для него реликвии до тех пор, пока однажды летним вечером случайно не увидел Мари при свете луны с другим парнем, и как раз в их заветном месте. Альби сохранил тайну любвеобильной девушки, но после этого случая не хотел видеть ее, и так было до той странной ночи, которую он провел у нее недавно.

Юношеское увлечение давно прошло, а романтика умерла, однако любовное опьянение, волнующее кровь, все-таки брало над ним верх. А поскольку Альби не считал себя образцом, достойным подражания, то и сейчас, поддаваясь действию чар Мари, он не мог осуждать себя. Однако приятной прогулке все-таки пришел конец, стоило им только дойти до площади Эржебет, где на углу улицы Фюрде была остановка омнибуса. Мари опустила его руку и, сев в вагон, уехала.

Обедал Марошффи в «Карлтоне» вместе с Истоцки и поручиком Карпати. После обеда они вернулись в министерство, и Альби пробыл там до позднего вечера, работая над интересными материалами, полученными от Томбора. Он так увлекся работой, что даже не замечал, как бежит время.