Приключение Арчибальда Д'энуре: в поисках Фиала

А вот и Сулладин, и та самая ночь, когда он пришел к ним тайно. Хороший и приятный молодой человек. А вот опять наследный принц. Только, где же он? Арчибальд попытался вспомнить, но не узнал этой комнаты. Наследный принц сидел в кресле и что-то с жаром доказывал старику, которого Д’Энуре раньше никогда не видел. И судя по отрицательному мотанию головы, старик с ним не соглашался. Сулладин откинулся на спинку стула и поднялся; теперь его лицо показывало лишь смирение. Он поклонился старику в пояс, на что тот поднялся и по-отечески взял принца за плечи, сказал ему еще что-то, после чего обнял и Сулладин обнял его в ответ, явно в чем-то раскаиваясь. Они улыбнулись друг другу, и Сулладин отошел к небольшому столику, где стояли напитки. Улыбаясь, он налил в две кружки чай. На долю секунды отвернувшись от старика, его лицо превратилась в жесткую маску; маску отчаяния, сожаления и решительности. Принц достал из рукава еле заметный флакон и, под видом сладкого фрукта, бросил в чай пару капель мутно-зеленой жидкости. После, развернувшись, с улыбающимся лицом, подошел к старику, и они продолжили веселое и радостное общение.

Песок продолжал согревать душу, но Д’Энуре становилось все холоднее и холоднее: он все понял. Он понял, что это за старик, почему они спорили и что это были за капли. Но беспощадный песок продолжал рисовать силуэты один за другим.

Далее Арчибальд увидел главный зал дворца Алтынабада. На троне, что стал в разы массивней и богаче, сидел Сулладин. Сразу его было тяжело узнать: его подбородок украшала поседевшая борода. Он был полностью одет в золотое одеяние с крупными камнями. Но его взгляд, тот же, когда он подливал яд своему отцу, было ни с чем не спутать. Перед троном на коленях стояли люди, много людей. Их некогда дорогая одежда была разорвана, а сами они были избиты и связаны. Среди тех, кто стоял на коленях были и зултийцы, и представители северного континента. Двоих Д’Энуре узнал: это был тот самый средний сын, у которого он обедал не так давно, только он уже был не молодым человеком, а грузноватым аристократом лет сорока пяти. Вторым был изрядно постаревший глава Совета Белого Града.

К трону Сулладина подошли с десяток стражников, что бросили к его ногам множество знамен. Среди них были и знамена Белого Града, и знамена десятка других полисов. Сулладин поднялся, демонстративно встал ногами на флаги и рассмеялся, а после сделал резкий жест рукой и началась резня. Прямо в зале стражники убивали почти не сопротивлявшихся узников. Одних кололи дротиками, другим отрубали головы, а кому-то руки и ноги. Весь зал, что сверкал золотом и богатством, медленно, но верно, заливался кровью из тел и отрубленных конечностей.

Картинки стали меняться как в калейдоскопе: руины одного города сменялись руинами другого. Вот, лежащий в руинах Белый Град, по чьим белоснежным улицам текли реки крови. Вот, развешанные на мачтах своих кораблей, словно пираты, висели жители Рагзеды, полиса, что стоял на границе между степями и Наутикой. Вот разгромленные учебные корпуса Либерталиса, что славился своими просветительскими идеями. И так далее, и так далее… Кровь следовала за кровью, а разрушения за разрушением.

Арчибальд не выдержал и упал на колени; его вырвало.

– Хватит! Довольно!

Но буря все продолжалась и продолжалась.

– Учитель!

Он услышал голос Юиль где-то на грани своего сознания и двинулся в его сторону. Песок перестал быть милосердным, будто бы осознавая, что единственный его слушатель пытается его покинуть. Он рвал и метал все сильнее и сильнее, пока вдруг резко не прекратился. Арчибальд вынырнул из небытия лежа на холодном полу сокровищницы.

– Учитель!

– Юиль, – слабо, будто бы чужим голосом произнес Арчибальд.

– Наконец-то!

Ощущения реальности мира постепенно возвращались; возвращались вместе с болью в затылке и руке. Он перевел взгляд на правую руку, что держала яблоко. Большой палец был ловко подрезан так, что его выгнуло в обратную сторону. Руку заливала кровь; ощущения холода шло как от пола, так и от потери крови.

Юиль уловила его взгляд и затараторила:

– Сейчас, сейчас!

Она начала применять магию лечения, и рана принялась затягиваться.

– Я разбил яблоко? – попытался угадать Арчибальд.

– Нет-с. Вон оно, – серпент указал на лежащий чуть поодаль хрустальный плод. Он был все так же прекрасен, но при его виде Д’Энуре чуть дернулся назад.

– Палес-с-с вам я порес-с-сал: так с-с-сильно вы не хотели его отпус-с-скать. Не бойтес-с-с, я не с-с-садел с-с-сухос-с-сили`а, так с-с-сто вос-с-становитес-с-с быс-с-стро.

– Спасибо. Правда, спасибо. Нас еще не нашли?

– С чего бы?

– Уже должно быть утро.

– До него еще полчаса есть.

– Как, мне казалось, я пробыл там не меньше часа.

Серпент и эльфийка переглянулись.

– Вы были в отк`юс-с-c`ке не более пары мгновений-с.

– Вот, значит, как, – Арчибальд был удивлен. Он перевел взгляд с руки на яблоко. – И что с ним будем делать?

– Руками трогать не с-с-стоит. Мос-с-сет так-с.