Приключение Гекльберри Финна

В результате, на следующий день после похорон, около полудня, радости девушек был нанесен первый удар. Откуда ни возьмись появились двое работорговцев, и король продал им домашних негров по разумной цене, с оплатой чека по истечении трех дней – так это называлось, – и негров увезли: двух братьев вверх по реке, в Мемфис, а их мать вниз, в Орлеан. Я думал, у бедных девочек и негров сердца разорвутся от горя, уж так они плакали, так сокрушались, я и сам чуть не заболел, на них глядя. Девушки говорили, что они и в мыслях не имели разделять семью да и вообще продавать негров в другие города. А картина, которую я увидел тогда, – несчастные девушки и негры обнимают друг дружку и ревут в голос, – въелась в мою память, видать, уже навсегда. Я бы, наверное, не выдержал и вмешался бы, и вывел двух бандитов на чистую воду, кабы не знал, что продажа негров незаконна и они через пару недель возвратятся домой.

В городе эта история наделала немало шума, многие прямо говорили, что разлучать вот так вот мать с детьми просто-напросто постыдно. Жуликам моим это малость повредило, однако старый дурак пер себе вперед, точно бык, что бы ни говорил ему и ни делал герцог, а герцогу, уж вы мне поверьте, было сильно не по себе.

Настал день аукциона. Утром – совсем уж светло было – король с герцогом поднялись в мою комнатку, разбудили меня. Выглядели они сильно расстроенными. Король спрашивает:

– Ты в мою комнату позапрошлой ночью заходил?

– Нет, ваше величество, – я всегда его так называл, если никого, кроме наших, поблизости не было.

– А вчера или в эту ночь?

– Нет, ваше величество.

– Как на духу говори, не ври.

– Я и не вру, ваше величество, честное слово. Я в вашу комнату даже и не заглядывал с тех пор, как мисс Мэри Джейн водила туда вас и герцога.

Тут спрашивает герцог:

– А не видел ты, входил в нее кто-нибудь?

– Нет, ваша милость, вроде не видел, не помню такого.

– Подумай как следует.

Я помолчал немного и вдруг сообразил – вот она, удача-то. И говорю:

– Вообще-то, я пару раз видел, как туда негры входили.

Оба даже дернулись, уставились один на другого с таким видом, точно этого они никак уж не ожидали, а после на лицах их обозначилось, что ничего другого ожидать и не следовало. Герцог спрашивает:

– Все что ли?

– Нет, – по крайности, не все сразу, – я, по-моему, не видел, чтобы они все оттуда выходили, ну, может, всего один раз.

– Дьявол! Когда?

– В день похорон. Утром. Не очень рано, я тогда заспался немножко. А как встал, посмотрел вниз и вижу – выходят.

– Ну, ну, продолжай – продолжай! Что они делали? Как себя вели?

– Да ничего особенного не делали. И вели себя, вроде, как обычно. Вышли на цыпочках, ну я и понял – это они собирались прибраться в комнате вашего величества или еще чего, думали, что вы уже встали; а как увидели вас спящим, постарались уйти потихоньку, чтобы вас не разбудить, хотя, может, и разбудили.

– Ах, чтоб меня, вот так поворотик! – говорит король, и вид у обоих становится ошалелый и глупый. Постояли они с минуту, размышляя и скребя в затылках, а после герцог хмыкнул, но как-то хрипло, и говорит:

– Ну и негритосы – будто по нотам все разыграли, бесподобно! Ведь как горевали, что им уезжать отсюда приходится! И я их горю поверил, и вы тоже, и все прочие. И не говорите мне после этого, что негры лишены актерского дарования. Да они так свои роли сыграли, что всех до единого одурачили. Это же золото, а не негры. Будь у меня капитал и собственный театр, я бы лучших артистов и искать не стал, – а мы с вами продали их за медные деньги. Да и тех пока не получили. Ну, говорите, где они, эти денежки?

– В банке лежат, нас дожидаются. Где ж им еще быть?

– Ну, хоть они целы, хвала небесам.

Я спрашиваю, робко так:

– А что случилось?

Король как крутнется ко мне, да как рявкнет:

– Тебя не касается! Держи язык за зубами и занимайся своими делами – если они у тебя найдутся. И пока мы в городе, помни об этом, понял? – А потом говорит герцогу: – Ладно, придется нам это проглотить и помалкивать. Никому ни слова – вот все, что нам остается.

Шагнули они к лесенке, чтобы вниз спуститься, но тут герцог снова хмыкнул и говорит:

– Торговали – веселились, подсчитали – прослезились. Выгодное мы с вами дельце обтяпали, нечего сказать.

Король аж зубы оскалил:

– Я считал, что, чем быстрее мы их продадим, тем для нас будет лучше. И если барыш нам достался малый, почти никакой, так я виноват в этом не больше вашего.

– Ну, если бы вы послушали меня, то негры сейчас были бы здесь, а нас уже не было бы.