Приключения

истощилось, мы пойдем, друг Стефано, к кому-нибудь дру¬ гому, кто менее искусен в ответах. — Черт побери! Ты сама не знаешь, что говоришь! — прошептал Джино, поняв, что осторожная Аннийа и вправду собирается уйти. — Нет в Италии ни одной даже самой захудалой бухты, куда бы заходил этот человек, не припрятав кое-что полезное в трюмах на свой страх и риск. Одна бутылка его вина сразу решит вопрос, чьи вина лучше: твоего отца или Баттисты. Если бы ты дого¬ ворилась с этим парнем, ни один гондольер не прошел бы мимо твоей лавочки. Аннина колебалась. Долгая практика в небольшой, но выгодной и чрезвычайно рискованной торговле, которую успешно вел ее отец, несмотря на бдительность и суро¬ вость венецианской полиции, подсказывала ей, что не сле¬ дует выдавать свои намерения совершенно незнакомому человеку, но в то же время ей не хотелось отказываться от сделки, сулившей выгоду. Джино, разумеется, не ска¬ зал ей, в чем действительно состоит его таинственное по¬ ручение, это было ясно, потому что слуге герцога святой Агаты нет необходимости маскироваться, чтобы разы¬ скать священника, но Аннина знала, что этот гондольер слишком хорошо к ней относится, чтобы подвергать' ее какому-либо риску. — Если ты думаешь, что один из нас может донести на тебя, — сказала она капитану, не пытаясь скрыть свои истинные намерения, — то Джино сможет разубедить тебя. Джино, поклянись, что меня нельзя заподозрить в вероломстве в таком деле, как это. — Позволь мне сказать несколько слов на ушко зем¬ ляку, — многозначительно сказал гондольер. — Стефано Милано, если ты мне друг, — продолжал он, когда они отошли в сторонку, — задержи девушку, поговори с ней, просто ради развлечения. — Может быть, мне предложить ей вино дона Ка- милло или вице-короля Сицилии, дружище? Этого вина на борту «Прекрасной соррентинки» сколько хочешь, хоть топи в нем весь флот республики. — Если даже у тебя нет вина, сделай вид, что оно у тебя есть, и подольше не уступай ей в цене. Займи ее хоть на минуту, скажи ей какую-нибудь любезность, чтобы она не заметила, как я спущусь в гондолу, а потом, ради на¬ шей старой и испытанной дружбы, проводи ее самым 36

любезным образом на набережную, самым любезным, как только сможешь, Стефано. — Я только теперь начинаю понимать тебя, — ответил уступчивый кацитан, поднося палец к кончику носа. — Я могу спорить с ней часами о букете того или иного вина или, если ты захочешь, о ее собственной красоте, но выжать из ребер фелукки хоть каплю чего-либо лучшего, чем вода лагун, было бы чудом, достойным самого святого Теодора! — От тебя больше ничего и не требуется, как только поговорить с ней о качестве твоего вина. Эта девушка не похожа на других, и я тебе не советую начинать с ней разговор о ее внешности, потому что ты можешь ненаро¬ ком обидеть ее. Она носит маску, чтобы скрыть свое лицо, которое не так уж прекрасно, как ты думаешь. Сообразительный калабриец весело и с видом неожи¬ данного доверия обратился к Аннине: — Джино поговорил со мной откровенно, и я на¬ деюсь, что мы поймем друг друга. Соизвольте, прекрасная синьора, спуститься в мою недостойную каюту; там нам будет удобнее вести переговоры к нашей взаимной пользе и взаимной безопасности. Хотя Аннина еще колебалась, она все же позволила капитану проводить себя до лестницы в каюту и, каза¬ лось, готова была спуститься туда. Но не успела она по¬ вернуться спиной к Джино, как он соскользнул в гон¬ долу, которая от толчка его сильной руки сразу же ото¬ шла настолько далеко от борта фелукки, что теперь спрыгнуть в нее было уже невозмояшо. Проделал он все это быстро, неожиданно и бесшумно, но зоркие глаза Ан¬ вины заметили исчезновение гондольера, хотя она уже не в силах была помешать ему. Не выдавая своего волнения, девушка позволила проводить себя вниз, словно все про¬ исходило так, как было решено заранее. — Джино говорил, что у тебя есть лодка, которой я смогу воспользоваться, чтобы добраться до набережной, когда мы кончим переговоры, — заметила она, не теряя присутствия духа, несмотря на уловку своего приятеля. — Зачем же лодка? Вся фелукка к вашим услугам, — галантно ответил моряк, когда они спустились в каюту. Очутившись наконец на свободе, Джино взялся за весло с удвоенной энергией. Легкая лодка, отклоняясь то в одну, то в другую сторону, ловко лавировала между 37