Приключения английского языка

То же самое относится и к таким словам, как вог (wog), означавшему на британском военном жаргоне времен Второй мировой войны уроженца Индии и являвшемуся, по-видимому, акронимом от worthy (почтенный, достойный) или wily (хитрый, лукавый) oriental gentleman (восточный джентльмен); самбо (sambo) от испанского zambo — потомок смешанного брака индейцев и негров Латинской Америки; кули (coolie) от тамильского наемный работник; кафир (kaffir) от арабского слова, означающего «неверный»; даго (dago) от испанского имени Diego (Диего); лягушка или лягушатник (frog), применявшемуся сначала к голландцам, а потом к французам. Слово savage (дикарь) применяется ко всем без разбора. «Кафирами» сначала обзывали самих британцев в Индии, но потом уже они стали применять это слово как оскорбительное обращение к жителям Южной Африки. Слово barbarian (варварский), используемое повсеместно, как и savage, восходит к древнегреческому слову, обозначавшему заикание; так греки насмехались над звуками любых языков, кроме своего собственного. Подобно драконьим зубам из античного мифа, несколько семян дали богатые всходы. Презрительные наименования spic (латиноамериканец), yid (еврей), paddy (ирландец), chink (китаец), black и spade (любой чернокожий), jock (шотландец), taffy (валлиец), рот (англичанин, в том числе недавно переехавший в Австралию) и yank (янки, потомок первых английских колонистов, поселившихся в Америке), как я считаю, пополнили список, который вскоре может обогатиться такими словами, как English (англичанин) и American (американец) — судя по тому, как разворачиваются события в мире.

Оскорбительные наименования чернокожих, особенно в Америке, были наиболее болезнетворными, поэтому оставленные ими шрамы заживают дольше всего: negro, nigger, niggra, thicklips (толстогубый), Rastus (от имени Erastus), Uncle Тот (дядя Том), cottonpicker (сборщик хлопка), coon, hard-head (тупоголовый) и boy (слуга-туземец, бой).

Слово boy (слуга-туземец белого колонизатора на Востоке) — хороший пример того, как совершенно безобидное, на первый взгляд, слово, если звучит от определенных людей, в определенное время и при определенных обстоятельствах, превращается в неистребимое клеймо, невыносимое оскорбление. «Воу!» Одним из свойств языка является то, что все слова уязвимы. Не существует абсолютно непорочных слов. Возьмем слово mother (мать). В наши дни оно может представлять собой первые два слога грубого оскорбления, состоящего из четырех слогов, хотя большинство воспринимает его как самое ласковое слово на свете. Или взять пример противоположного рода — bugger (мужеложец, содомит). Прежде оно воспринималось как оскорбление, а теперь получило распространение среди молодежи, как выражение доброжелательного отношения: Where’ve you been, you old bugger? (Где ты был, старина?). Слово может, фигурально выражаясь, изменить курс с северо-востока на юго-запад, но на листе бумаги будет выглядеть одним и тем же. Когда я был молодым, слово wicked трактовалось как «злобный, безнравственный», а мои дети в таком же возрасте понимали его как «чрезвычайно, до истерики, смешное». Подобные стремительные изменения напоминают нам о том, что при всех тончайших различиях между значениями слова в конечном счете выражают современные, сегодняшние чувства, страсти, ощущения, причем зачастую не регулируемые словарями и справочниками, и эти стихийные чувства, как стремящийся к убийству безумец, обозначат любой предмет, который требуется обозначить, и выразят то, что требует немедленного выражения. Даже столь неподходящее, «неправильное» слово, как boy, в экстремальной ситуации может быть использовано в качестве оружия.