Приключения английского языка

Woofering (военный жаргон): обряд посвящения в курсанты, в ходе которого к гениталиям новичка приставляют горловину шланга работающего пылесоса.

Wowser: брюзга или человек, которому нравится портить другим настроение; предположительно акроним фразы we only want social evils remedied (мы стремимся лишь к исправлению общественных пороков), лозунга, введенного журналистом и политиком Джоном Нортоном (1862–1916).

Доктор Кейт Берридж охарактеризовала то, что, по ее мнению, является «наиболее отличительной особенностью австралийского английского языка». Ее наблюдение может показаться довольно прозаическим, но, как это не единожды бывало в истории английского языка, накопление мелких, на первый взгляд, частностей (например, распространение предлогов) влекло за собой важные сдвиги. Все происходящее с английским языком (слово «приключение» вновь представляется здесь вполне уместным), как мне кажется, часто зависит от мельчайших различий, совершенно незаметных развилок на дороге, но после того, как путь выбран, время и обстоятельства эволюции могут направить язык по совершенно неожиданному и непредсказуемому руслу.

Возможно, так и произошло из-за пристрастия австралийцев не только к сокращениям, но и к добавлению в конце слов -о и -ie. Кейт Берридж приводит, в частности, такие примеры: Robbo, the weirdo journo from Freeo ended up on a dero and metho (Робб, странноватый журналист из «Фри», в конце концов сделался бродягой и пьет метиловый спирт) или I took some speccie piccies of us opening our Chrissie pressies at brekkie (я сделал несколько прекрасных фотографий того, как мы распаковываем наши рождественские подарки за завтраком). Она сама признается, что эти примеры — преувеличение, но не исключено, что действительность вскоре подтянется до этого уровня, поскольку такие явления кажутся эндемичными, характерными для путей, по которым австралийский английский стремится стать самостоятельным языком. Интересно, что такое стремление подталкивается отнюдь не австралийским истеблишментом, который даже сейчас, когда я это пишу, сохраняет вассальную преданность Лондону и Елизавете II и не желает говорить на австралийском «просторечии». Однако именно австралийское просторечие определяет языковые события, а возможно, и будущее языка.

Над такими окончаниями можно посмеиваться, как над уменьшительными, но те же самые окончания могут выражать и «ласкательный» смысл. Доктора Кейт Берридж, например, называют Като (Каto). Человек, работающий на верфи (wharf), становится wharfie, музыкант — muso; москит — mozzie, magpie (сорока) — Maggie; и, пожалуй, самым распространенным из таких слов следует считать arvo — afternoon. Доктор Берридж до сих пор не смогла понять, почему к одним словам присоединяется -о, к другим -ie, а многие вовсе не сопровождаются уменьшительно-ласкательным окончанием. Но, думаю, она права в общей оценке самого явления.

Еще одним и наиболее поразительным для многих иностранцев свойством австралийского английского языка является австралийский акцент. Долгое время он раздражал и оскорблял даже власти самой Австралии. В книге «Ужасный австралиец» (The Awful Australian, 1911) Валери Десмонд пишет: «Приезжего поражает не само причудливое произношение. Его прежде всего поражает необычная интонация, свойственная речи австралийца. В этой стране не существует такого явления, как культурная спокойная беседа; каждый подает свои реплики нараспев, как будто декламирует белые стихи в манере плохого чтеца».

Так все и продолжалось вплоть до 1926 года, когда директор по образованию штата Новый Южный Уэльс писал: «Говорят, что представители других народов могут распознавать австралийцев по их речи».

Решился бы он повторить эти слова сейчас? Благодаря своим «мыльным операм», своим спортсменам и своим писателям, австралийцы сейчас воспринимаются всем миром как люди, неприкрыто гордящиеся своим языком и нисколько не сомневающиеся в своем праве говорить так, как они говорят. Австралийский английский звучит молодо, он полон жизненных сил и энергии. Главное заключается не в том, что он обрел собственный голос. Он издавна начал добиваться этого в уникальных условиях, к этому приложили свои объединенные усилия обитатели различных областей Англии, лондонцы, ирландцы и шотландцы, многим из которых меткие высказывания и полу-тайные речевые «коды» помогали выжить. На мой взгляд, главное состоит в том, как он могучим всплеском энергии, особенно на протяжении жизни двух последних поколений его носителей, сбрасывал оковы метрополии, но цепко сохранял сердцевину полученного от нее языка, переделывая его на австралийский манер.

22. «Со всеми бородавками»