Приключения барона де Фенеста. Жизнь, рассказанная его детям

Эне. Близость к Солнцу, скорее, ослепляет, нежели просветляет. Мы, деревенские жители, видим все куда яснее – издалека-то оно судить легче. Итак, этот кавалер, коего здесь величают то Адмиралом (ибо он намерен командовать флотом), то графом де Мараном (он как будто собирается купить этот замок), а то еще маркизом де Бель-Иль[397], или де Рэ[398], или графом Олеронским[399], или Королевским наместником в Бретани, беспардонно присваивает себе любой, какой ему только вздумается, титул. Совсем недавно он пригласил на местный праздник трех герцогов, назвав их своими кузенами; вдруг один каменщик, увидавши его за столом, хорошенько порылся в памяти и наконец припомнил его, а припомнив, выволок из залы за штаны с криком: «Эгей, кузен, а как насчет тех восьми ливров, что вы получили вместо меня, когда мы с вами батрачили в Бриссаке[400]?» Герцоги, коих Делорм[401] столь хитроумно «прикузенил», сочли излишним вмешиваться в потасовку, затеянную по случаю столь давнего «кузенства», но, расставшись с Делормом, принялись разузнавать подноготную этого молодчика, якобы желая посвятить его в рыцари Святого Духа[402], и разведали, что отец и брат его живы-живехоньки и благополучно работают каменщиками где-то близ Крана[403]. За сим прискорбным происшествием последовало другое: один неотесанный фламандец, попав в дом Марана, вместе с зуботычиною преподнес Делорму неопровержимое доказательство того, что все пираты, на коих тот ссылался, носят либо вымышленные имена, либо подлинные имена тех, кто давным-давным помер. Эти сомнительные истории, эти грубые стычки, пинки и затрещины – словом, все, что выпало на долю сего достопочтенного сеньора, побудили меня отговорить от совместного путешествия с ним нескольких молодых дворян, в коих принимаю я участие и чья гибель сильно опечалила бы меня; таковая забота не помешала, однако, некоторым участникам этого дела разорвать со мною дружбу: хитрец Делорм через двух-трех своих шпионов узнал о предпринятых мною шагах и в отместку употребил низкие наветы, причинив тем немалое зло и натравив на меня тех, кто злом и добром повелевает. О шпионах же могу лишь отозваться словами Тацита[404]: «Genus hominum semper satis odiosum, nunquam satis coercitum[405]». И больше я ни слова не скажу, разве только добавлю одно: специальный эмиссар, занявшийся этим делом, целых восемь месяцев донимал моего соседа, стараясь заполучить от него подлинники всех доставленных ему депеш, и, не добившись желаемого, сделал внушение, попахивающее угрозою, буквально в следующих выражениях: «Сударь, вы оскорбляете самый великий и почетный Совет[406], какой только существует на свете, противореча вынесенному им решению; вы имели случай убедиться, что законность сего предприятия подтверждена важнейшими подлинными документами, однако, надеясь выставить себя умнее прочих, хулите и порочите людей, написавших сии послания, в то время как вам надлежало бы следовать их примеру и подавать помощь в столь многообещающем деле, употребив на то все средства и влияние ваше; итак, я жду вашего ответа и объявляю, что помещу его в своем рапорте». На что сосед мой возразил: «Сударь, благоволите объяснить мне, отчего документы, которые почитаете вы столь важными, должны стать таковыми для всех нас? Что же касается до примера, коим я, по словам вашим, пренебрег, то заверяю вас, что следую действиям господ из Совета самым наипунктуальнейшим образом, – они не пожелали лишить Жана Делорма его титулов, равно как не сочли нужным потратиться на него; стало быть, и я согласен величать означенного Делорма господином Адмиралом, но денег моих ему не видать – ведь и Совет не дал ему ни полушки!»

Фенест. Ну, вы меня разбили по всем статьям! Правду сказать, мне сразу показались подозрительны две вещи: первое – то, что он не умеет ни читать, ни писать, а второе – он ни разу не показал ни клочка бумаги, написанной теми, чьим послом себя называл.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ О графе из Манля

Фенест. Что ж, придется ехать ко Двору, поглядеть, как там продвинулось это дело; ежели я и тут упустил, надо будет выбирать из двух одно – либо наниматься в «тысячеливровые прихлебаи»[407], либо в шпионы; мне известны среди них такие, что продают свое шпионство весьма недешево.

Эне. О, на многое не рассчитывайте, вступив на эту дорожку; могу смело предсказать вам, чем окончится первая же ваша экспедиция в наши края: боюсь, не оказалась бы она столь же смехотворною, как путешествие одного графа из Манля[408].

Фенест. Кто таков этот граф?