Приключения бригадира Этьена Жерара

Англичанин стоял, засунув руки в карманы своего длинного пальто. На его квадратном, гладко выбритом лице играла улыбка. Он, видимо, забавлялся.

— Итак, вы хотите отнять у меня одежду? — произнес он. — Судя по внешности, вы проворный малый, но на этот раз я могу вам сообщить, что вы попали пальцем в небо. Кто вы такой — я знаю. Вы — беглый француз из Дартмурской тюрьмы. Этого шила вы в мешке не утаите. Но кто я такой — вам, конечно, неизвестно. Если бы вы знали, то не полезли бы сюда. Знайте, милый человек, что я — Бостлер из Бристоля, двадцатишестифунтовый чемпион, а это вот дом, в котором я тренируюсь.

Он уставился в меня и думал, кажется, сразить меня своими словами, но я улыбнулся и, покрутив усы, оглядел моего противника с головы до ног.

— Вы можете быть очень храбрым человеком, сэр, — ответил я, — но если я вам сообщу, что перед вами находится полковник конфланских гусар, Этьен Жерар, то вы почувствуете необходимость отдать мне ваш костюм.

— Довольно, мусью! — закричал англичанин, — перестаньте, а то вам достанется на орехи.

— Немедленно раздевайтесь, сэр! — крикнул я, бросаясь на противника.

Вместо ответа, он сбросил с себя тяжелое пальто и стал в очень странную позу. Одну руку он переложил к груди, а другую вытянул вперед. Глядя на меня, он в то же время загадочно улыбался.

Я кинулся на него с воинственным криком и ударил его обеими ногами. В это же самое мгновение мои пятки мелькнули в воздухе, из глаз посыпались искры — точь-в-точь как под Аустерлицем — и, падая на землю, я сильно ударился затылком о камень. После этого я уже ничего не помнил…

Очнулся я на раздвижной кровати в плохо меблированной комнате с голыми стенами. В голове стоял оглушительный звон. Под глазом я нащупал громадную, величиной с добрый каштан, шишку. На лбу лежал пропитанный уксусом кусок бумаги.

В другом конце комнаты сидел ужасный маленький человечек. Колено у него было обнажено, и старый товарищ растирал ему колено каким-то снадобьем, не переставая ворчать при этом.

— Я тренировал вас целый месяц, до боя оставалось всего два дня. И вот в такую-то минуту вы связываетесь с этим идиотом!

— Ну, ну! Заткните свою глотку! — мрачно проворчал Бостлер, — вы, Джин, хороший тренер, но, право, вы были бы еще лучше, если бы умели держать язык за зубами.

— Если ваше колено не заживет до среды, едва ли кто поставит на вас хоть шиллинг.

— Чорт возьми! — рассердился Бостлер, — что же я мог сделать, если этот малый хотел отнять у меня одежду?

— Разве вам неизвестно, что полицейская стража всего в одной миле от этого дома? Ведь теперь вы послали за полицией. Вы могли сделать это и раньше. Платье свое вы получили бы назад в полной сохранности.

— Ну, нет! — воскликнул Бостлер, — я всегда соблюдаю себя во время тренирования и готов жертвовать многим, но это чересчур. Является какой-то французик, который и муху толком сшибить не умеет, требует у вас одежду, а вы должны уступить. Этого я переварить не могу.

— Э, милый, что толку в вашей одежде? Ведь один лорд Рофтон поставил на вас пять тысяч фунтов. В среду на вас должны смотреть пятьдесят тысяч народа. Хороши вы будете с вашим припухшим коленом. И, кроме того, пойдут сплетни, что вот, дескать, Бостлер убил француза. С кем вы связались? Разве вы не знаете, что французы не имеют понятия о настоящем бое?

Услышав это, я приподнялся и, сев на постели, произнес:

— Друзья мои, я очень плохо понимаю, что вы говорите, но я все-таки слышу, что вы говорите глупости. Мы, французы, имеем очень хорошее понятие о том, что такое бой. Мы сделали визиты почти во все европейские столицы и, надо думать, скоро побываем и у вас, в Лондоне. Но мы бьемся, как солдаты, понимаете ли вы, — как солдаты, а не как уличные мальчишки на навозной куче. Дайте мне саблю, а себе возьмите другую, и тогда вы узнаете, как дерутся люди, живущие по ту сторону канала.

Оба англичанина серьезно, чисто по-английски, уставились на меня.

— Ну, мусью, я очень рад, что вы не мертвец, — произнес, наконец, старый. — Когда мы с Бостлером несли вас в дом, на вашем лице не было заметно и признаков жизни. Вы, молодец, мусью, ваша голова выдержала натиск самого лучшего мастера во всем Бристоле.

— Да, он человек со сноровкой, — произнес Бостлер потирая себе колено, — он налетел на меня как бык, я пустил в ход мой всегдашний прием справа налево, и он упал на землю словно мертвый. Уж это не моя вина, мусью, извините! Я вас предупреждал, что вы рискуете получить на орехи.

А англичанин постарше, приветливо глядя на меня, сказал веселым тоном, точно поздравляя меня:

— Ну, теперь у вас будет чем помянуть молодость. Вы побывали в руках самого лучшего во всей Англии легковесного чемпиона.

— Я привык к ударам, — ответил я и, расстегнув мундир, показал две огнестрельные раны на груди. Затем я показал рану на лодыжке и поврежденный испанским разбойником глаз.

— Да, этот человек поел на своем веку каши, — с симпатией произнес Бостлер.