Приключения Бульбобов

— Ну пусть пососут, пусть как следует насосутся в последний раз,— слышался ласковый голос бабы Ганны.— Михась, я тут поставлю сумку, на переднем сиденье. Может, в дороге захотят эти сорванцы есть, так там яйца крутые, молоко, творог.

«Пип! Пи-и-и-ип!» — посигналила машина.

— Бери, они уже не сосут. За Пальму прячутся,— сказал Толя.

Две Колиных руки пролезли в будку, оторвали меня от мамы. Я пролетел по воздуху и попал в руки к Толе. За мной таким же манером пролетел и остался на руках у Коли Боб. Следом вылезла, погромыхивая цепью, мама. Она щурила глаза, жалобно повизгивала, пытаясь лизать руки Толе и Коле.

— Идём… Догадывается, должно быть,— сказал Коля.

Интересно, слышала ли мама тот разговор в доме? Знает ли она, что нас забирают, что мы поедем далеко-далеко, в незнакомый и таинственный город?

«Пи-и-ип!» — снова нетерпеливо посигналила машина.

Толя и Коля пошли к машине. Там стояла, сложив руки под грудью и вздыхая, баба Ганна. Дед Антон открывал ворота на улицу. Дяди Михася не было видно, верно, сидел уже в машине.

Мама Пальма стала прыгать на задних лапах, натягивать цепь, визжать и хрипеть. Повизгивали и мы, нам тоже было невесело. Мама схватила зубами цепь, чтобы перегрызть. Нет, вовсе это не награда — цепь с ошейником. Я уже хорошо это понял. Но что она может сделать с цепью? О железо только зубы сломаешь, это не петушиная косточка.

— Сыночки!.. — хрипела и выла мама Пальма.

— Мама! Ма-а-ама! — пищали и мы, вырываясь из рук Толи и Коли.

А они пригнулись и нырнули в машину на заднее сиденье. Смрад, который шёл от машины, внутри, казалось, был меньше.

— Подождите! Внучата дорогие, дайте хоть поцелую вас!

Баба Ганна, просунув голову в машину, поцеловала Колю, прижала к себе Толину голову и тоже поцеловала. А нас баба не поцеловала, словно нас и на свете не было.

Дед Антон пожал руку дяде Михасю, тот для этого вышел из машины. Снова сел за руль, захлопнул дверцу. Толе и Коле дед просто помахал. Обошёл машину кругом, попробовал все ручки, хорошо ли закрыты.

— Ну, счастливого пути! — дед и баба махали руками, прощаясь со всеми, а Толя и Коля махали деду и бабе.

Машина рванула с места, за воротами сразу повернула вправо. Поэтому Толя навалился на Колю и нас прижали. Потом выровнялись, поехали хорошо.

Машина потряхивала и гудела, гудела..

Я начал уже задрёмывать, как вдруг что-то случилось. Машина завизжала, как тот поросёнок, застрявший в заборе, дёрнулась и стала. Толя и Коля подхватили нас на руки, повернулись к заднему окошку машины. Подсадили туда нас…

— Пальма! Пальма бежит!

— Папа! Подожди, возьмём и Пальму!

Дядя Михась только оглянулся и снова что-то сделал с машиной — она рванулась вперёд. Через окно нам видно было, что улица и дома уже окончились, и там, где улица переходила в дорогу, действительно кто-то бежал. Может, и правда мама? За ней курилась пыль и гнались несколько мальчишек, размахивая руками. Мальчики по очереди падали на землю, пытаясь что-то ухватить, словно за Пальмой тянулся длинный-длинный хвост.

— С цепью бежит! -— кричал Толя.

— Оторвалась с цепью! — вторил ему Коля.

Вдруг Толя всхлипнул, расплакался.

А мы уже едва видели маму, она всё больше и больше отставала, становилась маленькой.

— Она заблудится, домой не вернётся! — плакал уже и Коля.

— Не заблудится,— спокойно ответил дядя Михась.— И нас не догонит — сейчас выедем на шоссе.

— Ой! Поймали её! За цепь ухватили! — закричали вдруг Толя и Коля.

— Ну и хорошо, отведут домой.

Мы выехали на гладкую, как пол в комнате, дорогу. Должно быть, это и есть шоссе?

Толя и Коля сели на свои места. Вытерли глаза. Мы их уже не радовали, хотя опять лежали у них на коленях. Нам тоже было грустно и хотелось выть. Мама… Мама Пальма осталась одна…

ТАК ВОТ ОН КАКОЙ — ГОРОД!

Мы очень долго ехали, потому что я засыпал, просыпался, снова засыпал, снова просыпался… И так много раз. Один раз мы остановились возле леса (лес это много-много деревьев и кустов). Толя и Коля погуляли в кустах, и мы погуляли, размяли косточки. Потом снова ехали, и я опять уснул. А когда проснулся, мы были уже в городе.

Это Толя сказал, что мы в городе. Он уткнулся в боковое окошко и всё ахал:

— Ах, какой красивый город вечером! Ах, сколько всяких огней!

С другой стороны машины, у другого окошка, смотрел на город и ахал Коля. Он подсадил Боба, чтоб и тот глядел в окно на город, потом Толя подсадил и меня. И правда, огней было много — и по сторонам улицы, и на стенах домов, и даже на крышах. Шум. гам… Машин — не проехать, мчатся туда-сюда. Есть машины большущие, как дома в деревне, и бегают они на привязи вдоль проволоки, как мама Пальма на цепи. Рядом с ними наша машина такая маленькая, как Пальма рядом с коровой. И всё было бы хорошо, если б не сильный машинный запах. У меня от него кружилась голова, и нос мой уже ничего не чуял, кроме этого запаха.

Мы и по городу ещё долго ехали, поворачивали, кружили. Наконец — всё!.. Приехали!

Толя и Коля подхватили нас на руки, открыли дверцы.