Приключения четырех дервишей

Сдайся веселью и выпей вино, ибо на это толкает нас время.

Приятные звуки саза и чарующий голос красавицы привели присутствующих в восхищение, я же совсем опьянел. Юноша, увидев, в каком я состоянии, встал с места, взял меня за руку, уложил на резной кат — широкую кровать,— на котором была раскинута удобная постель. Утром, придя в себя, я увидел того юношу и красавицу, сидящими на конце ката, возле них стояли вино, бокалы и закуска. Я посчитал неудобным и невоспитанностью продолжать спать, поднялся с постели и подсел к ним. Они были очень внимательны ко мне. Красавица подала кубок с вином. Я не отказался от вина, выпил его и присоединился к беседе. К наступлению дня мы были уже в таком состоянии, что не разбирали, где верх, а где низ. Короче, тот день, ночь, следующий день и ночь мы были мертвецки пьяны...

На четвертую ночь я опомнился, и сон покинул меня: я вспомнил свою красавицу и чуть не потерял рассудок. Она же в доме осталась одна. Я корил себя, ворочался с боку на бок. Утром они оба опять уселись на моем кате и стали уговаривать меня подняться и сесть с ними за беседу, но я не встал. Потеряв надежду заставить меня подняться, они ушли.

Я воспользовался этим моментом, встал с места, умылся, натянул одежду и отправился домой. По дороге я ругал и упрекал себя за то, что одним недостойным поступком пустил по ветру все свои мечты и надежды. Добравшись до дома, я постучал в дверь. Красавица тут же открыла ее и, увидав мое расстроенное лицо, улыбнулась. Я упал к ее ногам и стал молить о прощении.

Она сказала:

— Эх ты, недотепа, что случилось и к чему такое волнение? Ведь всем понятно, что в дом к людям входят по своей воле, а покидают его лишь с разрешения хозяина.

Она весело и добродушно утешала меня, поэтому сердце мое успокоилось и я перестал терзаться. После этого она стала расспрашивать меня о гостеприимстве и обстоятельствах в том доме. Я все подробно рассказал ей.

После этого моя рассудительная разумница, свечка в ночной тьме, источая мед, сказала мне:

— Такой-то, знаешь ли, что порядочные гуляки считают своим долгом ответить на хлеб-соль человека.

Я в смущении опустил голову и сказал про себя: «Ну теперь упреками отхлестает меня. Скажет: «Раз не можешь на гостеприимство ответить таким же гостеприимством, почему пошел туда?» Поэтому я сказал ей:

— Любимая, с меня достаточно моего позора, к чему еще эти упреки?

Она сказала:

— Такой-то, не принимай мои слова как укор и не считай, что я упрекаю тебя, но я хочу, чтобы ты не сидел с поникшей головой, а в ответ на его гостеприимство устроил угощение.

Я заплакал и сказал ей:

— Как я приглашу гостей, если в нашем доме, кроме стен, потолка и двери ничего нет?

Она засмеялась и сказала:

— Не думай об этом... вставай и иди, пригласи юношу в гости.

Вижу — делать нечего. Ради моей красавицы я решился выйти из дома и пойти к тому юноше и попросить прощение за то, что без его разрешения и ничего не объяснив, покинул его дом. Ей же я сказал:

— Я исполню все, что ты велишь. Она сказала мне:

— Не вздумай, опасаясь позора, вернуться, не пригласив ]3ш - его. Я жду вас.

Дервиши! Сколько я ни думал, не мог понять, почему так говорит моя красавица. Я вышел из дома и сказал себе: «Ну что ж, пойду к нему и исполню повеление красавицы: приглашу его в гости, какой бы прием она ему ни устроила...»

Когда я дошел до лавки того юноши, он поднялся и приветливо встретил меня, провел вперед, усадил рядом с собой и спросил о моем состоянии. Я попросил прощения за свою неучтивость и извинился за то, что без предупреждения и разрешения ушел из его дома. Затем мы стали беседовать. Юноша поднес мне шербет. Я выпил и он пришелся мне по вкусу. Юноша сказал:

— Этот шербет очень хорош с похмелья.