Приключения Джона Девиса

Матросы наши остались в баркасе под командованием Джеймса, а мы с капитаном Стенбау и лордом Байроном отправились в дом посла. Почти на середине пути, на улице, столпилось столько народу, что мы не знали, как пройти, но наш янычар, у которого была в руках палка, принялся так усердно колотить по этой человеческой массе, что, наконец, пробил брешь. Причиной давки было зрелище любопытное и приятное для мусульман: какого-то грека вели на казнь. То был видный старик с длинной седой бородой, он шел твердыми медленными шагами между двумя палачами и безбоязненно посматривал на чернь, которая провожала его ругательствами и проклятиями.

Это зрелище произвело чрезвычайно сильное впечатление на всех нас, особенно на лорда Байрона, и он тотчас спросил нашего толмача по-английски, нельзя ли как-нибудь спасти этого несчастного через посредничество посланника или заплатив большую сумму денег, но толмач испуганно приложил палец к губам, чтобы Байрон молчал. Несмотря на это, когда старик проходил мимо нас, поэт крикнул ему по-гречески: «Мужайся, мученик!»

Руки страдальца были связаны, и потому он поднял к небу только глаза, показывая, что уже давно готов к смерти. В ту же минуту прямо напротив нас из-за решетки послышался вопль, чьи-то пальцы вцепились в решетку и сотрясли ее. Старик будто узнал этот голос, вздрогнул и остановился, но один из палачей толкнул его в спину концом своего ятагана. Полилась кровь, Байрон хотел было броситься вперед, я схватился за кинжал, но капитан, поняв наши намерения, удержал нас за руки и сказал по-английски: «Ни слова, или нас убьют!» Он указал на янычара, который уже косился на нас. Мы остановились, чтобы подождать, пока толпа пройдет. Улица мало-помалу опустела, и минут через десять мы, еще бледные от пережитого волнения, оказались в доме посла.

Причина, по какой нам велено было следовать в Константинополь, устранилась еще до нашего прибытия. Требование, которое мы намеревались поддержать, было удовлетворено, и оттоманское правительство извинилось перед нашим послом. Поэтому политическое совещание капитана Стенбау с Эдером было весьма непродолжительно, и нас с Байроном тотчас позвали к послу. После обычных приветствий благородный лорд спросил, что сделал бедный грек, которого вели на казнь. Эдер печально улыбнулся. Несчастный старик был виновен в трех преступлениях, из которых каждое в глазах турков стоило смертной казни: он был богат, мечтал об освобождении своего отечества, и при этом его звали Афанасием Дукасом, то есть он был одним из последних представителей рода, который царствовал в тринадцатом столетии.

По настоятельным просьбам своих друзей он было уехал из Константинополя, но потом не смог устоять против непреодолимого желания повидаться с семейством и вернулся в Галату. В тот же вечер его взяли под стражу, дочь его, которая славилась своей красотой, была похищена и продана за двадцать тысяч пиастров одному богатому турку. Дом Дукаса конфисковали, жену его оттуда выгнали и не позволили ей ни идти с мужем в тюрьму, ни умереть вместе с ним; она просила пристанища у многих греков, но двери перед ней затворялись. Наконец, Эдер велел сообщить, что в доме английского посольства она может найти убежище священное и ненарушимое; бедная женщина с признательностью приняла это великодушное предложение, но накануне казни мужа скрылась, и никто не знал, куда она подевалась.

Эдер предлагал лорду Байрону жить в посольстве, но тот из опасений, что это стеснит его свободу, отказался и попросил, чтобы посол приказал снять для него турецкий домик, где он мог бы жить, как коренной турок. Кроме того, он попросил Эдера взять его с собой, если тому случится представляться султану. Весьма вероятно было, что по случаю нашего прибытия посол вскоре получит аудиенцию.

Пробыв у Эдера с час, мы распрощались и пошли назад по улицам Галаты. Янычар шел впереди, вскоре мы заметили, что он ведет нас не прежним путем, и хотели было спросить об этом, но толмач, угадав наше намерение, показал нам на какой-то безобразный предмет в центре площади, на которую мы вышли. По мере нашего приближения этот предмет принимал человеческий облик: тут мы увидели, что это труп, стоящий на коленях, с отрубленной головой, которая была у него между ног. Наконец, мы рассмотрели, что это голова старика, которого мы встретили, подле трупа сидела женщина, подперев голову обеими руками. Время от времени она меняла положение, брала палку, лежавшую возле нее, и отгоняла ею собак. Эта женщина была женой несчастного страдальца – той, что накануне убежала из посольства. Янычар, видно, нарочно повел нас другой дорогой – чтобы показать нам пример правосудия турок.