Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

А что касается полковницы Бёнчъ, то я съ сожалніемъ долженъ сказать, что Филиппъ не только не былъ ея фаворитомъ, но что она даже терпть его не могла. Я уже разсказывалъ вамъ о недостаткахъ нашего друга. Онъ говорилъ громко и рзко; онъ бывалъ часто грубъ, часто досаждалъ своимъ смхомъ, своимъ неуваженіемъ, своими ухарскими манерами. Съ тми, кого онъ любилъ, онъ былъ кротокъ какъ женщина и обращался съ ними съ чрезвычайной нжностью и съ трогательнымъ уваженіемъ. Но тмъ, къ кому онъ былъ равнодушенъ, онъ не давалъ себ ни малйшаго труда угождать. Если, напримръ, они разсказывали длинныя исторіи, онъ уходилъ или перебивалъ ихъ своими собственными замчаніями совершенно о другихъ предметахъ. Итакъ полковница Бёнчь положительно терпть не могла этого молодого человка и, мн кажется, имла на это очень хорошія причини. А полковникъ Бёнчъ говорилъ Бэйнису, подмигнувъ:

— Хладнокровный молодецъ этотъ юноша!

А Бэйнисъ говорилъ Бёнчу:

— Странный мальчикъ! Прекрасный человкъ, какъ я имю причины знать очень хорошо.

Клэнси ненавидлъ Филиппа. Это былъ человкъ кроткій, котораго Фирминъ, однако, усплъ оскорбить.

— Этотъ человкъ, замчалъ бдный Клэнси: — вчно наступалъ мн за мозоли, а это было нестерпимо для меня!

А со всмъ Болдеровскимъ кланомъ мистеръ Фирминъ обращался съ самою забавною дерзостью и какъ-будто вовсе не хотлъ знать о ихъ существованіи. Итакъ, вы видите, бдняжка въ своей бдности не научился смиренію, не узналъ самихъ первоначальныхъ правилъ искусства пріобртать друзей. Кажется, его лучшимъ другомъ въ этомъ дом была хозяйка, баронесса С*. Мистеръ Филиппъ обращался съ нею какъ съ равною, а этотъ знакъ любезности онъ не имлъ привычки оказывать всмъ. Со многими знатными и богатыми людьми онъ былъ нестерпимо смлъ. Ни званіе, ни богатство не имли никакого вліянія на этого молодого человка, какъ на обыкновенныхъ смертныхъ. Онъ былъ способенъ ударить бишопа по жилету и противорчить герцогу при первой встрч. Если общество надодало ему за обдомъ, онъ просто-на-просто засыпалъ. У насъ дома мы всегда находились въ пріятномъ безпокойств, не отъ того, что онъ сдлалъ или сказалъ, а отъ ожиданія что онъ сдлаетъ или скажетъ. За столомъ баронессы С* онъ не засыпалъ, предпочитая не спускать глазъ съ хорошенькой Шарлотты.

«Были ли у кого такіе сапфиры, какъ его глаза?» думала она.

А ея глаза? Ахъ! если они должны были проливать слезы, я надюсь, что добрая судьба скоро ихъ осушитъ.

Глава XXI РАЗСКАЗЫВАЕТЪ О ТАНЦАХЪ, ОБДАХЪ, СМЕРТИ

Старые университетскіе товарищи Филиппа прізжали въ Парижъ время отъ времени и съ удовольствіемъ брали его къ Борелю или къ Trois Fr`eres, гостепріимно угощали того, кто былъ гостепріименъ къ нимъ въ своё время. Да, слава Богу, на этомъ свт есть довольно добрыхъ самаритянъ, охотно помогающихъ несчастному. Я могъ бы назвать двухъ-трёхъ джентльмэновъ которые разъзжали по городу и смотрли на языки другихъ людей и писали странныя латинскія слова на бумажкахъ; они сложились и послали денегъ доктору Фирмину въ его изгнаніи. Несчастный поступилъ очень дурно, но онъ не имлъ ни одной копейки и ни одного друга. Кажется, и докторъ Гуденофъ, въ числ другихъ филантроповъ, засунулъ руку въ карманъ. Искренно ненавидя доктора Фирмина во время его благоденствія, онъ смягчился къ бдному, несчастному изгнаннику; онъ даже готовъ былъ врить, что докторъ Фирминъ былъ довольно искусенъ въ своей профессіи и въ практик не совсмъ былъ шарлатаномъ.

Старые университетскіе и школьные товарищи Филиппа смялись, услышавъ, что онъ думаетъ жениться теперь, когда онъ разорился. Этотъ планъ согласовался съ извстнымъ благоразуміемъ и предусмотрительностью мистера Фирмина. Но они представили возраженіе противъ этого брака, которое еще прежде поражало насъ. Тесть былъ довольно хорошъ, но тёща! Великій Боже! какая тёща угрожала будущности Филиппа! Мы никогда не были слишкомъ сострадательны къ мистриссъ Бэйнисъ; а то, что Филиппъ разсказывалъ намъ о ней, не увеличивало нашего уваженія.

На Рождеств мистеръ Фирминъ пріхалъ въ Лондонъ по своимъ дламъ. Мы не ревновали, что онъ остановился у своего маленькаго друга въ Тарнгофской улиц, а Сестрица позволяла ему обдать у насъ, только бы ей доставалось удовольствіе пріютить его подъ своимъ кровомъ. Какъ ни были мы знатны — подъ какою смиренной кровлей не найдетъ тщеславіе пристанища? — но, зная добродтели мистриссъ Брандонъ и ея исторію, мы удостоили бы принять её въ наше общество; но маленькая лэди сама была горда и держала себя поодаль.