Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Теперь вы можете представить себ о какихъ старыхъ, старыхъ временахъ пишемъ мы — временахъ, въ которыхъ еще существовали эти отвратительные старые танцовщики — противныя существа, въ короткихъ рукавахъ, въ гирляндахъ, или въ шляпахъ съ перьями, въ нелпыхъ старыхъ парикахъ, которые прыгали въ первомъ ряду балета. Будемъ радоваться, что эти старыя обезьяны почти исчезли со сцены и предоставили её во владнія красивыхъ танцорокъ другого пола. Ахъ, моя милые юные друзья! придётъ время, когда и они тоже перестанутъ являться сверхъестественно прелестными! Филиппу въ его лта он казались очаровательны какъ гуріи. Въ то время простодушный молодой человкъ, смотрвшій на балетъ съ своего кресла въ опер, принималъ карминъ за румянецъ, жемчужную пудру — за природную близну, а хлопчатую бумагу — за натуральную семетрію; и наврно, когда вступилъ въ свтъ, былъ не дальновидные относительно его разрумяненной невинности, приторныхъ претензій и наблёнаго чистосердечія. Старый лордъ Рингудъ находилъ юмористическое удовольствіе ласкать и лелять Филиппа Фирмина при родственникахъ Филиппа въ Бонашской улиц. Даже двушки нсколько завидовали предпочтенію, которое дядюшка Рингудъ показывалъ къ Филю, а старшіе Туисдены и Рингудъ Туисденъ, сынъ ихъ, корчились отъ досады при вид предпочтенія, которое старикъ показывалъ иногда сыну доктора. Филь былъ гораздо выше, гораздо красиве, гораздо сильне, гораздо богаче молодого Туисдена; онъ былъ единственнымъ наслдникомъ состоянія отца и имлъ уже тридцать тысячъ фунтовъ стерлинговъ посл матери. Даже когда ему сказали, что отецъ его женится опять, Филь засмялся и повидимому не заботился объ этомъ. «Желаю ему счастья съ его новой женою» — вотъ всё, чего можно было отъ него добиться: «когда онъ женится, я думаю, что я переду на квартиру. Старая Паррская улица совсмъ не такъ весела, какъ Пэлль и Мэллъ». Я не сержусь на мистриссъ Туисденъ за то, что она немножко завидовала своему племяннику. Ея сынъ и дочери были плодомъ почтительнаго брака, а Филь былъ сыномъ непослушной дочери. Ея дти всегда вели себя почтительно съ своимъ ддомъ; а Филь заботился о нёмъ не боле, какъ и о всякомъ другомъ; а онъ боле любилъ Филя. Ея сынъ былъ почтителенъ и старался угождать, какъ самый смиренный изъ льстецовъ его сіятельства; а лордъ Рингудъ огрызался на него, поступалъ съ нимъ съ презрніемъ, топталъ ногами нжнйшія чувства бдняжечки и обращался съ нимъ едва ли лучше чмъ съ лакеемъ. Бдному же мистеру Туисдену милордъ не только звалъ прямо въ лицо — отъ этого удержаться было нельзя; отъ разговоровъ бднаго Тальбота засыпали многіе его знакомые — но насмхался надъ нимъ, перебивалъ его, говорилъ ему просто, чтобы онъ молчалъ. Въ тотъ день, когда вся семья сидла вмст, въ самое пріятное время — передъ обдомъ — лордъ Рингудъ сказалъ Филю: — Вы обдаете у меня сегодня, сэръ?

«Зачмъ онъ не приглашаетъ меня, при-моей способности къ разговору?» думалъ про себя старикъ Туисденъ.

«Чортъ его возьми, они, врно приглашаетъ этого нищаго», досадовалъ молодой Туисденъ въ своемъ углу.

— Очень жалю, сэръ, не могу. Я пригласилъ кое-кого изъ моихъ товарищей обдатъ со мною въ таверн, сказалъ Филь.

— Зачмъ вы имъ не откажете? закричалъ старый лордъ. — Вы отказали бы имъ, Туисденъ, вы отказали бы!

— О сэръ! и сердце у отца и сына забилось.

— Вы знаете, что вы отказали бы, и вы поссоритесь съ этимъ мальчикомъ за то, что онъ не отказываетъ своимъ друзьямъ. Прощайте же, Фирминъ, если вы не будете.

Съ этими словами милордъ ушолъ.

Оба хозяина угрюмо глядли изъ окна, какъ грумъ милорда быстро ухалъ по дождю.

— Я ненавижу, когда вы обдаете въ этихъ отвратительныхъ тавернахъ, шепнула Филиппу молодая двушка.

— Это гораздо веселе, чмъ обдать дома, замтилъ Филиппъ.

— Вы слишкомъ много курите и пьёте, поздно возвращаетесь домой и не живёте въ приличномъ обществ, сэръ! продолжала молодая двушка.

— Что же вы хотите, чтобы я длалъ?

— О, ничего! Вы должны обдать съ этими ужасными людьми, говоритъ Агнеса: — а то вы могли бы быть сегодня у лэди Пендльтонъ.

— Я легко могу отказать этимъ людямъ, если вы желаете, отвчалъ молодой человкъ.

— Я? я ничего подобнаго не желаю. Вдь вы уже отказали дядюшк Рингуду.

— Вы не лордъ Рингудъ, говоритъ Филь съ трепетомъ въ голос. — Не знаю, могу ли я отказать вамъ въ чемъ-нибудь.

— Глупенькій! Разв я прошу васъ когда-нибудь о томъ, въ чемъ вы должны отказать мн? Я хочу, чтобы вы жили въ свт, а не съ вашими ужасными, сумасбродными оксфордскими и темпльскими холостяками. Я не хочу, чтобы вы курили. Я хочу, чтобы вы бывали въ свт, куда вы имет entr'ee, а вы отказываете дяд изъ за того, что у васъ какой-то тамъ противный обдъ въ таверн!

— Остаться мн у васъ? Тётушка, дадите вы мн обдать здсь? спрашиваетъ молодой человкъ.

— Мы обдали: мой мужъ и сынъ обдаютъ въ гостяхъ, сказала кроткая мистриссъ Туисденъ.

Для дамъ была холодная баранина и чай, и мистриссъ Туисденъ не хотлось, чтобы племянникъ ея, привыкшій къ хорошему столу и къ роскошной жизни слъ за ея скудный обдъ.