Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

Филиппа, во второй его визитъ къ сэру Джону, ввели въ библіотеку, гдѣ огромное фамильное дерево висѣло надъ каминомъ, окружонное цѣлой галереей покойныхъ Рингудовъ, которыхъ представителемъ былъ теперь баронетъ. Сэръ Джонъ сообщилъ Филиппу, что онъ уважаетъ людей за ихъ собственныя дѣла, а не за то, что сдѣлали ихъ предки. Вотъ, напримѣръ, покойный лордъ Рингудъ имѣлъ сына, который умеръ нѣсколько лѣтъ тому назадъ жертвою своихъ сумасбродствъ и развратной жизни. А если бы онъ пережилъ отца, онъ засѣдалъ бы теперь въ палатѣ пэровъ — самый несвѣдущій молодой человѣкъ, безъ всякихъ правилъ, слабаго ума, самой дурной жизни. А если бы онъ остался живъ и наслѣдовалъ Рингудское имѣніе, онъ былъ бы графъ, а сэръ Джонъ, превосходившій его нравственностью, умомъ и характеромъ, равный ему по происхожденію, оставаля бы просто сэръ Джонъ. Вслѣдствіи этого сэръ Джонъ рѣшился смотрѣть на самаго человѣка, а не уважать его за нелѣпыя прихоти фортуны. Когда сэръ Джонъ говорилъ съ своимъ родственникомъ, слуга вошолъ въ комнату и шепнулъ, что свинцовыхъ дѣлъ мастеръ принёсъ счотъ. Сэръ Джонъ вскочилъ съ бѣшенствомъ, спросилъ слугу, какъ онъ смѣетъ тревожить его, и велѣлъ сказать свинцовыхъ дѣлъ мастеру, чтобы онъ убирался къ чорту. Ничто не могло сравниться съ дерзостью и жадностью ремесленниковъ, сказалъ онъ, кромѣ развѣ дерзости и лѣности слугъ. Тутъ онъ кликнулъ назадъ слугу и спросилъ его, какъ онъ смѣетъ оставлять огонь въ каминѣ въ такомъ положеніи, кричалъ и бранилъ слугу до талой степени, что его новый знакомый удивился, а потомъ, когда слуга ушолъ, продолжалъ свой прежній разговоръ о равенствѣ правъ.

Проговоривъ съ полчаса, впродолженіе котораго Филиппъ съ трудомъ нашолъ возможность произнести слово, сэръ Джонъ вынулъ свои часы и всталъ со стула. Филиппъ тоже всталъ, не жалѣя, что свиданіе кончается.

Сэръ Джонъ проводилъ своего родственника въ переднюю, до парадной двери, передъ которой конюхъ водилъ верховую лошадь своего барина. Филиппъ слышалъ, кань баронетъ разругалъ конюха точно также, какъ слугу. Фландрская армія не ругалась такъ страшно, какъ этотъ защитникъ человѣческихъ правъ.

Филиппа просили назначить день, когда онъ и его жена захотятъ воспользоваться гостепріимствомъ своего родственника. При этомъ случаѣ мистриссъ Фирминъ держала себѣ такъ граціозно и такъ просто, что сэръ Джонъ и лэди Рингудъ нашли её очень пріятной и благородной наружности особой, и навѣрно удивлялись, какъ женщина ея званія могла пріобрѣсти такое утончонное обращеніе. Лэди Рингудъ спросила о дѣвочкѣ, которую она видѣла, хвалила ея красоту, разумѣется привлекла сердце матери и тѣмъ заставила её разговориться свободнѣе, чѣмъ она рѣшилась бы при первомъ свиданіи. Мистриссъ Фирминъ пріятно играла на фортепіано и пѣла очаровательно. Послѣ обѣда она восхитила своихъ слушателей. Лэди Рингудъ любила хорошую музыку и сама была хорошей музыкантшей старой школы, играя Гайдна и Моцарта.

Высокій и красивый отставной пасторъ, занимавшій у сэра Джона должность майордомо, положилъ свёртокъ въ карету, когда уѣзжали мистеръ и мистриссъ Фирминъ, и доложилъ съ почтительнымъ видомъ, что кэбъ заплачемъ. Наши друзья, безъ сомнѣнія, предпочли бы обойтись безъ этой церемоніи, но Филиппъ выигралъ два шиллинга по милости щедрости своего родственника.

Когда Шарлотта развернула свёртокъ, положенный майордомомъ въ кэбъ, я боюсь, что она не обнаружила того восторга, который мы должны чувствовать, получая подарки отъ нашихъ друзей. Два платьица стариннаго фасона, пара красныхъ башмачковъ, измятые кушачки и другія тому подобныя бездѣлушки.

— Гм! сказалъ Филиппъ, не совсѣмъ довольный: — что если бы сэръ Джонъ велѣлъ своему буфетчику положить въ кэбъ для меня свой синій сюртукъ съ мѣдными пуговицами?

— Если это было сдѣлано съ добрымъ намѣреніемъ, мы не должны сердиться, сказала жена Филиппа:- и если бы ты слышалъ, какъ она и миссъ Рингудъ говорятъ о вашей малюткѣ, то полюбилъ бы ихъ, какъ я.

Но мистриссъ Фирминъ не рѣшилась надѣть эти старые красные башмачки на свою дѣвочку, а дѣтскія платьица дѣлаются теперь гораздо шире, такъ что подарки лэди Рингудъ не годились никуда.