Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба

– Очищение, – добавил священник в летах, – лишь места обильных дождей могут очистить его сущность.

– Вот они им займутся, – Гассан терял терпение от новых задач, и решил перевести следующую проблему на как он считал Нефертатонптах также и Несера, предположительных правителей Египта.

В этот момент он желал поскорей обрести покой в ближайшем водоеме. Его друзья окружили священнослужителей, находившихся у тела Ибаша.

– Ладно, ребята, сейчас предлагаю окунуться. – Сделав предложение скорей самому себе, Гассан направился во внутренний двор дворцового храма. – Атдеп, – но, развернувшись, решил сам озадачить верноподданного служителя идолопоклонничества, – пока оттащите жреца в место, где он сможет “уединиться в своем одиночестве”. Я в бассейн, ребята. Я на жаре… уже истекаю потом. Предлагаю и вам тоже охладиться… – выкрикнул Гассан, подбирая слова, но не получая ответа от своих занятых спутников, направился по своему пути в сторону других колонн, еще раз обернувшись на лесопарковые насаждения, откуда выглядывали едва заметные и неизвестные ему герои египетских пантеонов.

Пожалев на миг, что оставил своих друзей, Гассан, быстро уверевши себя в том, что с ними ничего не случится. Прошел через примыкавшие друг к другу разные по строению построения с декоративными орнаментами, по простому совему убранству обособленных черт системы комплекса дворцового храма, наконец оглядывал величественный бассейн, немного заросший тиной, но, как он отметил, с еще работавшими механизмами, готовился охладиться при нарастающем полуденном зное солнца. Сложив аккуратно одежду, не снимая, естественно, по-походному массивных штанов, зажмурившись, бросился в водоем. Вынырнув, получил удовольствие от ныряния. Однако после этого он стал ощущать неприятный запах воды из-за того, что ее давно не меняли. Бассейн дополняли новой водой при уменьшении из-за испарения солнечными лучами воды все же, так делали, наверное не часто, только несколько раз, три или четыре раза на каждый период сезонов. Гассан, обнаружив мертвых москитов, поспешил покинуть искусственное озеро, недовольствуя о запущенности бассейна.

– Не хватало найти здесь и дохлую лягушку, – пробурчал Гассан и усилил ход.

Но, заметив все-таки живое пресмыкающееся, сидевшего на листке кувшинки, выругался, вспомнив о священном морском идоле, по легендам своей родины, обитавшем в Большом море. Тут же отбрасывая прочь мысли о нем, он вспомнил о первой своей возлюбленной, затерявшейся где-то на границе между Израилем и Филистией, как на террасе бассейна он заметил ребенка, что-то делавшего на лестнице, спускавшейся в бассейн. Опуская вниз руки, зачерпнул немного ладонями воды, поднимая, затем, приложив их к лицу, снова опускал в воду. Одежда ребенка была чем-то испачкана, но стирать он ее здесь явно не собирался. Вдруг Гассан заметил что-то блеснувшее у него в руке.

– Эй! – выкрикнул Гассан. – Ты что это собираешься тут делать такое?! Не видишь, тут я купаюсь?! Мало того, что здесь жабы водятся, так ты тут ритуалы всякие устраиваешь. Брось железку! – прикрикнул требовательно Гассан.

По всей вероятности, ребенок был из безвольных, находясь в услужении священнодействующих людей, испуганно отреагировав на речь филистимлянина, тут же поспешил выполнить приказ. Приблизившись, Гассан обнаружил, что это девочка лет одиннадцати. Она ждала его, привстав, вид у нее был потерянный. Она не знала, что ей дальше делать. Гассан достал из воды оброненную ею вещицу – лезвие малого кинжала. Повертев в руках, он спросил ее:

– Что это?..

Но девочка не понимала его слов. Тогда Гассан, научившись нескольким египетским словам от Несера, кратко по-другому изложил свой вопрос:

– Чье? – спросил он.

На его вопрос девочка тут же что-то ответила, пытаясь объяснить свои действия, но лишь с двумя понятными ему словами, из которых он знал «жрец» и «Амон». Закончив, она присела, закрывшись руками, и тихо заплакала. Гассан пожалел, что стеснил юную незнакомку своим вопросом.

– Да ладно, что ты. Я же не из плохих людей. – Гассан пытался успокоить ее.

Но крохотуля оставалось безумиренна.

Ее одежда не была похожа на одеяния обывателя Египта. Поясок, вокруг талии, вероятно, был из шелковой пряди, а подол платья находился ниже колен. Ее волосы могли бы предположить, что на ее голове парик, длинные головные маски обозначали ранг невинности в жреческой гильдии Месопотимии, но непослушные пряди разбивались, вопреки строгой копне скрывая часть обнаженных рук, обнявших колени.

– Ладно, потом разберемся. А это я забираю себе, ясно? – как можно мягче сказал Гассан ребенку.

Но девочка словно уже была отдалена от его присутствия.

– Наверняка козни этого Ибаша, – предположил Гассан.

Когда штаны его подсохли на нем, Гассан не стал оголяться перед ребенком, он не спеша, походил вдоль бассейна еще раз пробовал изучить механизм, производивший шум прибоя. Когда понял, что штаны его подсохли, он вернулся к незнакомке, чей вид оставался подавленным.