Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба

– Ну, давайте в дом, – сказал Перун.

В горнице было просторно и светло. Отдельная часть убранств внутреннего строения составляла печь. На столе находился чайный прибор. В плетеных вазах была сдоба на любой вкус. На полках возле одного из окон рядом со столом стояли блюдца с желеобразной густой массой с ярко-золотистой коркой.

– Прошу за стол, – пригласил Перун.

Внезапно из одной из комнат Гассан услышал крик, переходящий в клекот, сменившись плавным мелодичным звучанием.

– Это свет-птица, – пояснил хозяин дома, заметив волнение гостя. – Сейчас она нам ни к чему – в горнице светло. Но как только Рас изменит свое направление, тут мы ее и посадим.

Перун показал на шест, стоявший рядом со стеной, с обмотанным на нем шероховатым кушаком. Древко заканчивалось деревянной рогаткой, напоминая чьи-то рога.

– Задхрынь! – позвал кого-то Перун.

И тут в большой комнате появился странный зверь с шерстью бурого цвета, при движении он косолапил, держа в лапах бочонок.

– Молодец, Задхрынь! – поблагодарил хозяин дома зверя, отлив из чаши с золотистой желеобразной вязкостью в одну из чашек, стоящую на столе, и отдал ее зверю.

– Кушай, дорогой! – сказал Перун.

– Стой! – вдруг остановил он Задхрыня. – Отнеси-ка сыночкам бубличков.

Перун снял одну из связок плетеных баранок с металлического сосуда с высокой трубой, стоявшего на столе, и передал сдобу зверю. Животное прокричало что-то на своем зверином, поблагодарив Перуна, и скрылось в том же проеме, откуда Гассан слышал звуки свет-птицы.

– А что, Задхрынь не отдыхает? Сегодня лето? – спросил Сварог брата.

– Нет, Сварог, сейчас только начало оттепели, – пояснил Перун.

– О! Так еще не все потеряно! А какое сейчас лето у людей с того дня, как мы согласились помогать нашим подобным человеческим существам? – поинтересовался Сварог.

– Сейчас лето четыре тыщи и триста тридцать второе от дарения Велесова угодия на оплодотворения вечныя.

– О! Так я тут и за этим. А, да нет, не за этим. Вот Гассан… Я встретил человека, моего друга, и обратился к тебе, мой брат. Я долго ждал этого времени, сколько лет прошло со времени нашего уговора? – подметил один брат другого брата.

– Не много, – подумав, ответил Перун, – и ста лет не прошло…

– Точнее? – растянувшись в улыбке, добивался от него ответа Сварог.

– Точнее, шестьдесят два лета, – ответил Перун.

– Вот! Живут еще росы от упоминания Велесова! И будут!..

Было заметно, что Перун не был особо взаимно рад брату о соблюдении памяти людей о нем, следуя своему обратному собственному внутреннему убеждению. Он разлил, черпая из принесенного животным ведра, декоративно обработанным ковшом жидкость по бокалам, выглядевшим совершенно не такими, как посуда Египта, Финикии, Израиля или мест, являвшихся его родными, где чаши из глины являлись единственным видом приспособления для распития. Раньше застал Гассан те времена, когда они черпали воду из котлов или самодельно выделанной посуды из деревьев, здесь же сосуды были легки и изготовлены просто из твердой коры. Сварог, не мешкая, осушил тару. Получая удовольствие от напитка, казалось, он застынет в блаженнстве надолго. Но тут, очнувшись, принялся самостоятельно под одобрительным взором своего брата наполнять берестяную чашу.

– Гассан-филистимлянин не гладынь, он не бывал в заснеженных землях подолгу, и структура его физики немного не такая, – загадочно для Гассана сказал Перуну брат и выпил медовуху.

Гассан же, распробовав напиток, отметил, что в нем есть вкус, похожий на лучшие вина Филистии и из мест Ашшура. Отметив в напитке вкус вина, то разлитую медовуху он выпивал лишь в солидарность гостеприимству. Осушив свой сделанный из коры стакан, не придя в едином выводе о его вкусе, и, вновь употребляя его раз за разом, когда после третьего стакана он, все же приняв приятную сладость, как дарящую легкое опьянение, поднимавшее настроение, желая на удивление его новым друзьям испить медовухи еще и еще.

– Но он человек! Как у нас был уговор. – Сварог был серьезен, но также не хотел давить на брата, в уголке его рта появилась едва заметная хитрая ухмылка.

– Ни Полетница, ни конь-человек, ни рептилия с задом жвачного животного, ни человек… с головой птицы, ни собака, никого из другого и более редкого существа. Первый из пожелавших войти в твою горницу! Отвали мне теперь полный бочонок медовухи! А?! Хе-хе… брат…

– Да, оно так. Тогда выпьем за филистимлянина! – предложил Перун.

– Употребим… – добавил Сварог.

Все трое осушили бокалы из бересты. Для Гассана это была четвертая порция, которая явно заставляла поинтересоваться, что за свет-птица находится в другой комнате. Но, не дожидаясь ответа, собственно, Гассана самого повело в другую комнату.

– Фуить. Свет-птица, покажись… – крикнул басом Перун.