Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба

Где-то в глубине души он ощущал вину перед покинутым Гассаном и более не желал вспоминать о том, дабы не делиться с ним, упадая в томления воспоминаний и объяснения, не выносимые для него самого, Хоттаба ибн Назарея. Единственное, чтобы уцепить в сыне значение к отцу, хотя Гассан в этом и не нуждался, решил поделиться с ним некоторыми замечаниями из своей прошлой жизни, не приступая к силе гипноза. Причем его воспоминания содержали весьма неприятные моменты.

– Нам пришлось с твоей мамой покинуть ханаанские племена, – делился Хоттаб, – точнее, то, что от них осталось.

– Да, отец, ты рассказывал, вас преследовали, – напомнил Гассан, предлагая тем самым уйти от воспоминаний, которые, как казалось ему, отдаляли его с Хоттабом.

– Пророки Валаама, разделявшие некогда эти племена, были пленены царем Мисраима, ныне, как говорят, Египта?

Гассан подтвердил название древнего государства.

– Но не Рамсес был виновен в том, что ваши племена стали неугодны воле египтян. Они знали многое, вот, в частности, Валаам, сын пророка Илии, сына Моисея, который, кстати, и увел из Египта евреев, знал многое. Он знал, как повелевать бурями, вспахивать моментально поля, и так, чтобы в дикой пустыне появлялась вода. Целые озера! После того как евреи прибыли на плодородные земли, кстати, удивительным способом. Они прошли через Красное море, пока часть его отступила, и полнота воды их дороги была не больше, чем толщина моего пальца. – Хоттаб показал мизинец, сам притворно изображая удивление.

Гассан также был удивлен таким чудесам, но больше его поражали чудные дела в долине Перуна.

– А часть египетской конницы, нет, вся конница, преследовавшая пророка с евреями, пала в пучину. После прохода беглецов море вновь затянулось. Так вот, часть мудрецов, соединенных общиной, отданной в память пророка Валаама, разделилась. А после того как Давид, отец Соломона, царь народа иудейских хананеев совмещенного из соития аракмеев и финикийцев, единолично сокрушил последнего высокого человека из племен северных гор, пошли очередные внутренние разногласия. Прошел даже один мятеж, поднятый финикийцами против соединения границ с племенами, образованных из сыновей Иакова язычниками, которые впоследствии все равно примкнули к родам израилевым. Кто затем отдельными племенами Филистии правил, я не знаю, да и нет на то у меня желания знать. Теперь главное – ты, сын, со мной. Но те, кто не желал оставаться в землях холмов, как и мы, были вынуждены скрываться и биться с иудеями, как и с племенами богини Аастры Междуречья и Баалы! Им не нравились наши устои, сражайся или умри. Нас, промысловиков, не разделявших религию морского царя, было мало, мы не вынесли напора. По благоволению свыше осталась не тронута одна деревушка, где нам с твоей матерью удалось укрыться. Но ненадолго. После возведения на пустоши разделивших нас и филистимлян боевых острогов вынудили нас бежать в места аль Машрика в Мисраим. Но вскоре и там ваш царь установил свое правления, дал о себе знать. Он женился на одной из дочерей фараона, тем самым укрепив свои силы. К нам истинного числа амореев вновь приняли обложение и гонение. В ту пору Омару Юсуфу исполнилось два года, но мать ваша уже не могла следовать за мной. Но до последнего момента я оставался с ней!..

Хоттаб остановился, задумавшись, но продолжил:

– А тебя мы оставили дальней сестре твоей матери. Она очень любила тебя, Гассан Абдуррахман, как свое дитя, своих у нее не было, – сказал Хоттаб.

Омар Юсуф ибн Хоттаб словно впервые слышал эту историю, так же внимательно слушая отца.

– Мой дальний брат Равен, кстати, видимо, неплохо тебя подучил, сын мой, раз ты вот так хорошо справляешься с волшебным браслетом. Даже можешь не стараться скрыть от меня, на какой он у тебя руке. Я прекрасно знаю, – похвастался своей интуицией Хоттаб. – А знаешь, сынок? – вдруг увлеченно спросил отец Гассана. – Я давно ожидал достойного соперника для своих игр.

Хоттаб для Гассана после таких слов стал выглядеть не больше, чем его отец, но скорее как просто заинтересованное деловое лицо.

«Занятно! – подумал Гассан, гадая. – Уж не ту ли охоту хочет навязать мне отец, которой так опасался Перун?»

– В твоих мыслях нет ничего зазорного, сынок, что скрываешь. Я о твоих новых друзьях, о которых ты еще мало знаешь. Открою секрет, сын мой. Омар Юсуф, твой родной младший брат, не унаследовал магию внушений, но лишь часть интуиции от своей матери, дочери ханаанских калиодов, – сказал Хоттаб, поясняя тем догадку о Перуне, но далее не стал посвящать вновь обретенного сына в семейные таинства, посчитав, что, если это будет нужно, Гассан сам все разузнает. Сейчас его больше привлекал азарт игр, планируемых в местах, где энергия планеты концентрировалась больше, где совпадали грани разных миров тайного и видимого, где большая часть секретов волшебства хранилась под образованием созданием космоса, часть не позволяема для открытия человеку.