Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба

Хоттаб, раскинув в стороны руки, желал заключить сына в свои объятия. Но остановился. Ему было необходимо рассказать сыну, о чем тот спрашивает, и предупредить о его дальнейших действиях и своих планах. Позади него, ожидая свое время, находился Юсуф, и у Гассана складывалось мнение, что он также знал об этом зале, но сам здесь никогда не был.

– О! Это древний склеп Лаэр Эна. Так его называли атолиэндичи.

Гассана удивило новое слово, вероятно, название какого-то поселения или цивилизации отдельного древнего народа.

– Двести сотен и десять веков тому назад, – рассказывал Хоттаб, – когда против нас в небе находилась другая земля… Да, да, сын, наша земля – она как полусфера, и могущество ее в том, что она не дает людям улетать за пределы, туда, где живут духи и другие существа, невидимые для нас. Но тем, которые же не могучи, вмешиваться в наши дела. То ли им кто-то не позволяет, то ли кто-то не разрешает. Но однажды, знаешь, я уяснил одно, сынок! Здесь людям позволяют делать все, что заблагорассудится! А также есть такие штучки, которые придают еще большую силу не только над людьми, но и над мочами природы, которые нас делают могущественными!

Хоттаб настолько был убежден в своей правоте и всевластии, что его лицо для убеждения сейчас, казалось, выпадет. Но этого не случилось. Хоттаб продолжал:

– Но тебе, наверное, совсем не интересно знать о твоем друге, сын мой, достаточно иметь у себя на руке амулет, что сильнее самого гроша! Самого потопа!

Гассану, конечно, не хотелось увлекаться сейчас древними историями, но желание узнать о царе Израиля, как он догадался, на кого намекает Хоттаб, заставляло его прислушаться к отцу. Впрочем, лучше бы это было не здесь, в некогда запущенном месте, а, например, в каком-нибудь другом более благоприятном для беседы, например, на прпостранстве балкона его апартаментов в Ашшуре.

– Ну, он просто… не просто царь евреев, царь Израиля. – Гассан чувствовал недоверие к царю Израиля его отца и пытался проникнуть в его дружбу Хоттаба, чем сейчас их отношения казались для Гассана скорее отношения как работник и работодатель. – Отец. Соломон дал мне подарок за хорошую работу, вот и все, – поделился сын с отцом.

– Отлично! Сын мой, тебя повысил сам царь Иудеи!

Хоттаб принял позу высокомерия, однако, растянувшись в улыбке, посмотрел на сына. Омар Юсуф, младший из сыновей Хоттаба ибн Назарея, понял, что подразумевается под дружественным сарказмом их отца, также улыбнувшись, тем самым как бы одобряя рассказ о правителе Израиля.

– Нет, Гассан, он теперь твой друг да, быть может, и наставник, и смотри, как бы он не обратил в свою веру, – сказал Хоттаб.

Как вдруг его лицо стало серьезным.

– В те времена, – начал Хоттаб, – когда тебе исполнилось всего три года, второй из царей евреев имел большое влияние в основном над Ханаанской землей, издревле владевшей тогда многочисленными войсками! Многочисленные армии собирались и разбивались на многие поселения, образовывая новые колонии, новые племена. В те времена люди могли свободно ступать из одного места в другое, где теперь же эти места разделяет граница! При твоем царе!

Гассан хотел поспорить с отцом по поводу границ, потому как, побывав в окрестностях Израиля, понимал теперь, что не было бы такого государства, не было бы централизованной культуры и сохранение богатств, а также обмена и торговли в отношении с другими государствами. Если прежние грабежи и насилие до сих пор потрясают сознание поселян плодородных земель Большого моря. Богатеи бы своевольничали, приведя человечество раствориться, как о том слышал Гассан от Хирам Абифа о разрушенных городах у берегов Невкусного моря.

– Но не волнуйся, сын мой! Ты мой найденный сын и можешь иметь дружбу с кем пожелаешь, даже с самим Джирджисом! Но ты должен простить меня за то, что я даже и не подумал искать тебя. У меня появился новый сын. – Хоттаб умиленно глядел на старшего сына и перевел свой взор на Омара Юсуфа.Хоттаб вновь растянулся в улыбке, представив Гассану второго сына. – И я был рад его появлению.

Во время пира Хоттаб уже открывался своей любовью к матери Гассана. В опьяненном состоянии и с появлением за многие годы сына он желал без меры поделиться с ним, во время рассказов все же отвлекаясь на воспоминания своих завоеваний, истории, связанные с волшебством и неизвестными никому существами. Теперь, в подземелье он старался не повторяться, но часть слов, забытых в охмелевшем угаре, пыталась прорваться, чтобы дополнить его рассказ.

– Но я тебе говорил уже пару дней назад, когда ты… – он хотел сказать «случайно», – неожиданно прибыл, и как раз в день моего рождения! А?! Сынок, признайся, тебе кто-то выдал тайну даты, когда я появился на свет?! – с опаской о правоте своей догадки узнать имя их общего знакомого.

Как подумал Хоттаб что речь вновь зайдет о забытом своем друге, а быть может, и враге и, стараясь успеть не получить от Гассана ответ, прочитал в его мыслях, не желая знать больше ничего о том, как и где жил его потерянный сын.