Приключения капитана Коркорана

— Однако во время моих путешествий, — сказал Коркоран, — я знавал англичанина господина Брука, поселившегося очень близко от него в Сараваке, так сказать, в самой пасти этого чудовища.

— Да, да! Я знаю эту историю. Господин Брук — очень милый человек, служил в Индийской компании. Разбогатев, он заскучал. Очевидно, он был таким же мизантропом, как и я. Он хотел избавиться от Индии, Англии и всех цивилизованных стран. Идея весьма естественная, в особенности в голове англичанина. Но всякий англичанин во чтобы бы то ни стало хочет быть богатым; но состояние этого человека не было неисчерпаемым. Он арендовал маленький военный пароход, снабжает его двадцатью пушками и начал охотиться за малайскими разбойниками точно за зайцами в этом Китайском море, которое теперь как раз под нами…

Начиная от полуострова Малакки и до самой Австралии, здесь всюду громадный Архипелаг и там более островов чем у меня волос на голове. Между тем малайцы, очевидно скучающие в обществе своего султана, обладают множеством палубных судов, скрывающихся во всех углах этого Архипелага и поджидающих торговцев Англии, Китая и Соединенных Штатов. Только наши суда они не подстерегают и только потому, что наших судов, к сожалению, пройдет там не более пятидесяти судов в течение целого года.

Брук, представляющий собою несомненно смелого и предприимчивого спекулятора, предложил купцам Сингапура учредить морскую полицию под условием, чтобы ему платили пятьдесят франков за каждую голову малайского пирата. Договор был принят и обеими сторонами соблюдался самым добросовестным образом.

Как говорят, он в этой маленькой коммерции заработал несколько сот тысяч франков. Его слава сильно распространилась по всему Архипелагу, и султан Борнео, не желая иметь его врагом, предложил ему заключить союз с собою и предоставил ему в собственность маленький остров Саравок, где Брук живет как убеленный сединами патриарх, благословляемый всем населением Архипелага и даже отдаленных стран. Вот погляди на его остров и на его дом, похожий на крепость и окруженный глубоким рвом, как Лиль или Страсбург. На этих днях мы поедем к нему позавтракать.

Между тем солнце было уже близко к закату.

— Который час? — спросил Коркоран.

— Уже пять часов! Пора быть дома. Если мы запоздаем, Нини способна лечь спать. Вперед! Вперед, фрегат! Мы мчимся теперь со скоростью в триста пятьдесят миль в час. Если бы мы натолкнулись на вершину какой-либо горы, были бы разбиты вдребезги как кусок богемского стекла… А! Вот наконец мы уже приехали.

В тот же момент фрегат остановился так быстро, что произошло страшное сотрясение, и Коркоран со своим другом только чудом не оказались выброшенными за борт.

— Это по милости Акажу, — сказал Кватерквем. — Сгорая нетерпением увидеть скорее Нини и господина Зозо, он так быстро остановил машину, что нас неизбежно выбросило бы за борт. Потрудитесь быть терпеливым, господин Акажу. Прежде всего надо думать о том, чтобы целы были руки и ноги.

В ту же минуту послышались возгласы:

— Акажу! Масса Кватерквем!.. Папа!..

Нини и Зозо бежали им навстречу…

XVIII. Остров Кватерквем

Я не скажу, что Нини была красавица, но все же она была чрезвычайно мила! Конечно, кожа ее была черная, но чрезвычайно прелестного черного цвета. Но прелестней всего были чудные, ослепительно-белые, ровные, красивые зубы. Надо сознаться, что нос был немножко приплюснутый, но только очень немножко! Но зато глаза! Ах, какие чудные глаза! Поразительно нежные и кроткие. Конечно, губы были немного толстоваты. Эка важность! Неужели вы предпочитаете тонкие и сжатые губы многих француженок? Такие губки едва ли доказывают хороший характер.

Понятное дело, все остальное было так чудно, что сам Фидиас на что уже знаток, но ничего ровно в ней бы не забраковал.

С точки зрения негров, нельзя было сказать, что Нини чересчур нагрузила на себя разных украшений. За исключением большого кораллового ожерелья и очень ценных серег, дюжина перстней украшала ее руки и четыре браслета, из которых два были на руках, а два на ногах, на четверть повыше ступни. Нини не любила стеснения, а потому никаких корсетов, ботинок, сапожек не признавала. С таким же презрением она относилась к чулкам, юбкам и туфлям. Все, что было на ней, ограничивалось прекрасным шелковым платьем ярко-красного цвета, приводившим в восхищение Акажу и бывшим предметом, в высшей степени возбуждавшим его гордость.

Одно только, к великому прискорбию Акажу, недоставало Нини! Это: золотое кольцо в носу. Но горе в том, что Кватерквем и Алиса, безусловно, запретили это необходимое украшение, без которого невозможно было быть признанной красивой.

Господин Зозо, в возрасте около двух лет, обладал цветом и блеском кожи своей матери и отличался такой же грацией, будучи изумительно на нее похож. Он был уже молодцом очень смелым, орал, точно мужчина, ел с жадностью волка и облизывал даже кастрюли. Что касается его деятельности, он ловко щелкал бичом, точно ямщик, и очень усердно разбивал блюда, тарелки и стаканы.

Впрочем, это все-таки был прелестный ребенок.