Приключения Кавалера и Клея

— Он без конца что-то в таком духе выдает.

— Человек-загадка.

— А по-моему, просто заноза в заднице.

— Ты взял его на поруки? — спросила Роза.

— Твой отец мне помог.

— Мой отец? Он сумел чем-то тебе помочь?

— Судя по всему, пожилая миссис Вагнер теперь владеет двумя Магритами, — объяснил Сэмми. — Матушка мэра. Цены были снижены.

— Двумя поздними Магритами, — подчеркнул Джо.

Тут зазвонил телефон.

— Я подойду, — сказал Сэмми и пошел взять трубку. — Алло. Угу. Какая газета? Понятно. Нет, он не станет с вами разговаривать. Потому что нечего ему, совершенно измотанному, общаться с газетой Хирста. Нет. Нет. Нет, это полная чушь. — Очевидно, желание Сэмми сохранить чистоту послужного списка все же оказалось сильнее его презрения к нью-йоркской «Джорнал Американ». Он перенес телефон в гостиную; они совсем недавно сделали себе сверхдлинный провод до самого обеденного стола, который Сэмми использовал как рабочий почти всякий раз, как работал дома.

Когда Сэмми принялся распинаться перед репортером из «Джорнал Американ», Джо отложил вилку.

— Очень вкусно, — похвалил он. — Я даже не помню, когда я в последний раз что-то подобное ел.

— Наелся?

— Не-а.

Роза отгрузила ему еще порцию с блюда.

— Он больше всех по тебе скучал, — сказала Роза, кивая в сторону столовой, где Сэмми рассказывал, как одним холодным октябрьским вечером миллион лет тому назад они с Джо пришли к идее Эскаписта. В тот же самый день, когда один юноша, кувырнувшись в окно спальни Джерри Гловски, удивленно приземлился почти у самых ног Розы. — Он даже нанимал частных сыщиков, только бы тебя разыскать.

— Один из них и впрямь меня нашел, — сказал Джо. — Но я от него откупился. — Он взял себе кусочек, затем другой, затем третий. — Я тоже по нему скучал, — наконец сказал Джо. — Но я всегда воображал, что он счастлив. Когда порой сидел по ночам и думал о нем. Я читал его комиксы — я всегда мог различить, какие комиксы его, — а потом думал: «Ну что ж, у старины Сэма там все в порядке. Он наверняка счастлив». — Тут он смыл последний кусочек третьей порции славным глотком сельтерской. — И я был жутко разочарован, когда выяснил, что он несчастен.

— А он несчастен? — спросила Роза — не столько из недобросовестности, сколько из стойкой силы того, что более позднее поколение назовет ее отречением. — Хотя да. Да, ты прав. Он действительно несчастен.

— А как насчет той книги, «Разочарованный американец»? Я так много о ней думал, время от времени.

Тут Роза подметила, что английский Джо порядком поизносился за время его скитаний.

— Что ж, — ответила она, — пару лет назад он ее закончил. По-моему, уже в пятый раз. И мы ее отправили. Были кое-какие милые отклики, но…

— Понятно.

— Скажи, Джо, — спросила Роза, — а в чем была вся идея?

— Идея чего? Моего прыжка?

— Давай начнем хотя бы с прыжка.

— Не знаю. Понимаешь, как только я увидел в газете письмо, я сразу понял, что это Томми его написал. Кто еще это мог быть? И я просто почувствовал… ну, раз уж именно я ему об этом упомянул… мне захотелось… мне просто захотелось… ну, чтобы это стало для него правдой.

— Но чего ты пытался добиться? В чем все-таки состояла идея? В том, чтобы пристыдить Шелдона Анаполя? Чтобы он тебе еще малость денег отстегнул? Или?..

— Нет, конечно, — сказал Джо. — Такого у меня и в мыслях никогда не было.

Роза ждала. Джо наконец отодвинул свою тарелку и взял сигареты. Закурив две сразу, одну он передал ей — именно так, как делал когда-то давным-давно.

— Он не знает, — вскоре сказал Джо, словно бы излагая причину своего прыжка с вершины Эмпайр-стейт-билдинг. Хотя Роза не сразу ухватила смысл, сердце почему-то сразу же заколотилось у нее в груди. Неужели она хранила столько секретов, столько всякой «вмененной» зависимости от мужчин своей жизни?

— Кто не знает? И чего? — поинтересовалась Роза, как бы небрежно протягивая руку, чтобы взять пепельницу с кухонного стола как раз у Джо за головой.

— Томми. Он не знает… того, что я знаю. Про меня. И про него. Что я…

Пепельница — красновато-золотистая, помеченная стильным золотым шрифтом «ЭЛЬ МАРОККО» — упала на кухонный пол и разлетелась на дюжину кусочков.

— Вот блин!

— Это ничего. Роза.

— Да? Ничего? Черт побери, я же мою пепельницу «Эль-Марокко» расколотила! И это, по-твоему, ничего? — Секунду спустя они встретились на кухонном полу, стоя там на коленях. Между ними лежали куски разбитой пепельницы.

— Ладно, пусть будет ничего, — сказала Роза, когда Джо принялся сгребать осколки ладонью. — Итак, ты знаешь.

— Теперь точно знаю. Я всегда так думал, но…

— Всегда так думал? И с каких пор?

— С тех самых, как об этом услышал. Ты ведь писала мне, помнишь, на флот — году, по-моему, в 1942-м. Там были фотографии. Я смог понять.

— Так ты с 1942 года знал, что у тебя… — Роза понизила голос до злобного шепота, — что у тебя есть сын. И ты даже никогда…