Приключения ноплов

Над лугом порхали бабочки, жужжали шмели, стригли воздух стрекозы. Скромные полевые цветы, названия которым никто не знал, тихо и прилежно цвели, тайно разливая по воздуху ароматы имени себя. Смелый рядовой шёл в нескольких шагах позади генералов и время от времени останавливался, поджидая маленького капрала Ноплеона, который нарочно отставал, чтобы всем видом показать, насколько он презирает генералов. Пользуясь остановкой, смелый рядовой срывал у дороги то один, то другой цветок, то в форме розовой зубной щётки, то в виде жёлтого сердечка с белыми лепестками вокруг. Лепестки он поочерёдно открывал и хмурился, отрывая. Ушедшие вперёд генералы и вечно отстающий капрал мешали ему сосредоточиться.

– Вон! Вон! Смотрите! – впереди послышался радостный крик. Это закричал генерал-танкист. – Видите? Видите? Как это понимать? Значит, кто-то может ходить с утра по траве и даже валяться на ней, а простому генералу уже и на танке проехать нельзя?

Через несколько минут все сгрудились у края дороги и стали смотреть в том направлении, в котором показывал генерал-танкист. Зрение у всех было замечательное, и все хорошо видели, что прямо посреди луга, на взгорке, недалеко от берёзовой рощи, стоящей на берегу озера, трава была, в самом деле, несколько примята, и вот в этой траве, в самом деле, кто-то лежал. Или, можно сказать, валялся.

– Гм, – сказал сержант Ноплеф. Этим «гм» он хотел убить сразу двух зайцев: попросить генерала-танкиста заткнуться и одновременно заставить генерала-артиллериста обозначить себя среди других генералов, то есть сделать шаг вперёд.

– Гм! – снова повторил он, уже несколько громче.

Все молчали. Все слишком хорошо помнили, как в прошлый раз во время учений генерал-артиллерист сделал выстрел из своей надувной пушки и попал прямо в голову придворного художника Нопленэра, который как раз в то время находился на лугу со своим походным мольбертом и что-то рисовал. Какой-то этюд. Или даже пейзаж. Но после того, как в мольберт впечаталась голова живописца, всё то, что осталось на картине, можно было назвать только натюрмортом.

Скандал случился на всю страну. Людей искусства в Нопландии и так не хватало, а художник был вообще один. Зато очень знаменитый. Это именно он написал двойной парадный портрет их Величеств короля Ноплиссимуса I и королевы Ноплессы. Король на портрете был изображён в красной мантии, отороченной мехом белой кошки. Король был немолод. И ещё он сильно вытягивал вверх свою шею, чтобы казаться почти одного роста со своей молодой женой. Королева выглядела безупречно. На ней сидело роскошное, богато украшенное платье, о котором некоторые придворные дамы говорили, что оно затмевало своей красотой даже оперение соловья. Над головами у венценосных супругов плавали две золотые короны, выполненные в виде птичьих клеток с открытыми дверцами, что символизировало победу добра над злом. Данный двойной портрет был написан специально к свадьбе и всего лишь за одну ночь. Вся страна поздравляла новобрачных именно перед этим портретом, потому что сами король и королева накануне заразились чесоткой и в день свадьбы никуда не выходили. С тех пор так и повелось. Портрет почитался наравне с самой королевской четой. Когда чета по какой-то причине не могла присутствовать на очередном королевском обеде, этот портрет приносили из картинной галереи и устанавливали во главе пиршественного стола. Гости в таком случае ели быстро, съедали мало, и запасы продуктов в дворцовых погребах почти не убывали.

Не меньшую славу художнику принёс и рисунок ко-ноплянки – той самой священной птички, которая красовалась на гербе и на флаге Нопландии. Хотя молодого человека никто за это не осуждал. Художником его сделал сам король, издав особый указ, в котором Нопленэр сразу назначался знаменитым придворным живописцем. Хотя до этого он был простым рисовальщиком.

Всё, что умел Нопленэр рисовать до этого, это солнце и облака. Те самые, которые ходили по небу. Он был рисовальщиком солнца и облаков. И то, и другое у него получалось хорошо, хотя солнце подчас вело себя слишком взбалмошно, а вот облака выглядели грустными. Глядя на облака, удивлялся даже сам король. В них ему постоянно мерещилась одно и то же лицо. И это было лицо не его молодой жены, королевы Ноплессы, а одной из местных садовниц – прекрасной садовницы Ноплерии. Однажды король вызвал рисовальщика к себе и строго спросил его, что всё это значит. Рисовальщик пожал плечами и сказал, что он так видит. Так видит. Потому что он видит Ноплерию везде.

– Везде? – удивился король.