Приключения Оливера Твиста

That it was possible even for justice itself to confound the innocent with the guilty when they were in accidental companionship, he knew already; and that deeply-laid plans for the destruction of inconveniently knowing or over-communicative persons, had been really devised and carried out by the Jew on more occasions than one, he thought by no means unlikely, when he recollected the general nature of the altercations between that gentleman and Mr. Sikes: which seemed to bear reference to some foregone conspiracy of the kind.	Ему уже было известно, что даже правосудие может принять невинного за виновного, если тот и другой случайно очутились вместе. Вполне вероятным казалось ему также, что старый еврей уж не раз придумывал и приводил в исполнение таинственные планы с целью погубить слишком осведомленных или болтливых людей, так как Оливер вспомнил о пререканиях между этим джентльменом и мистером Сайксом, которые как будто относились к заговору, имевшему место в прошлом.
As he glanced timidly up, and met the Jew's searching look, he felt that his pale face and trembling limbs were neither unnoticed nor unrelished by that wary old gentleman.	Робко подняв глаза и встретив испытующий взгляд еврея, он почувствовал, что его бледность и трепет не остались незамеченными и доставили удовольствие этому бдительному старому джентльмену.
The Jew, smiling hideously, patted Oliver on the head, and said, that if he kept himself quiet, and applied himself to business, he saw they would be very good friends yet.	Еврей, отвратительно улыбаясь, погладил Оливера по голове и сказал, что они еще станут друзьями, если он будет вести себя хорошо и начнет работать.
Then, taking his hat, and covering himself with an old patched great-coat, he went out, and locked the room-door behind him.	Затем, взяв шляпу и надев старое, заплатанное пальто, он вышел из комнаты и запер за собой дверь.
And so Oliver remained all that day, and for the greater part of many subsequent days, seeing nobody, between early morning and midnight, and left during the long hours to commune with his own thoughts.	Весь этот день и в последующие дни Оливер не видел никого с раннего утра до полуночи и в течение долгих часов был предоставлен своим собственным мыслям.
Which, never failing to revert to his kind friends, and the opinion they must long ago have formed of him, were sad indeed.	А эти мысли, неизменно обращаясь к его добрым друзьям и к тому мнению, какое у них сложилось о нем, были очень грустны.
After the lapse of a week or so, the Jew left the room-door unlocked; and he was at liberty to wander about the house.	По прошествии недели еврей перестал запирать дверь, и теперь Оливер получил возможность бродить по всему дому.
It was a very dirty place.	Здесь было очень грязно.
The rooms upstairs had great high wooden chimney-pieces and large doors, with panelled walls and cornices to the ceiling; which, although they were black with neglect and dust, were ornamented in various ways.	В комнатах верхнего этажа были огромные, высокие деревянные камины, большие двери, обшитые панелью стены и карнизы у потолка, почерневшие от времени и грязи, но украшенные всевозможными орнаментами.
From all of these tokens Oliver concluded that a long time ago, before the old Jew was born, it had belonged to better people, and had perhaps been quite gay and handsome: dismal and dreary as it looked now.	Все это позволяло Оливеру заключить, что много лет назад, еще до рождения старого еврея, дом принадлежал людям более достойным и, быть может, был веселым и красивым, хотя и стал теперь унылым и мрачным.
Spiders had built their webs in the angles of the walls and ceilings; and sometimes, when Oliver walked softly into a room, the mice would scamper across the floor, and run back terrified to their holes.	Пауки затянули паутиной углы комнаты, а иной раз, когда Оливер потихоньку входил в комнату, мыши разбегались во все стороны и в испуге пря- тались в свои норки.