Приключения Оливера Твиста

Bidding the messenger walk fast, and not be all night hobbling up the stairs, she followed her from the room with a very ill grace, scolding all the way.	Приказав посланной за ней старухе идти быстро, а не карабкаться всю ночь по лестнице, она вышла вслед за ней из комнаты с очень суровым видом и всю дорогу ругалась.
Mr. Bumble's conduct on being left to himself, was rather inexplicable.	Поведение мистера Бамбла, предоставленного самому себе, в сущности не поддается объяснению.
He opened the closet, counted the teaspoons, weighed the sugar-tongs, closely inspected a silver milk-pot to ascertain that it was of the genuine metal, and, having satisfied his curiosity on these points, put on his cocked hat corner-wise, and danced with much gravity four distinct times round the table.	Он открыл шкаф, пересчитал чайные ложки, взвесил на руке щипцы для сахара, внимательно осмотрел серебряный молочник и, удовлетворив этим свое любопытство, надел треуголку набекрень и весьма солидно пустился в пляс, четыре раза обойдя вокруг стола.
Having gone through this very extraordinary performance, he took off the cocked hat again, and, spreading himself before the fire with his back towards it, seemed to be mentally engaged in taking an exact inventory of the furniture.	Покончив с этим изумительным занятием, он снова снял треуголку и, расположившись перед камином, спиной к огню, казалось, принялся мысленно составлять точную опись обстановки.
CHAPTER XXIV TREATS ON A VERY POOR SUBJECT. BUT IS A SHORT ONE, AND MAY BE FOUND OF IMPORTANCE IN THIS HISTORY	Г ЛАВА XXIV трактует о весьма ничтожном предмете. Но это короткая глава, и она может оказаться не лишней в этом повествовании
It was no unfit messenger of death, who had disturbed the quiet of the matron's room.	Особа, нарушившая покой в комнате надзирательницы, была подобающей вестницей смерти.
Her body was bent by age; her limbs trembled with palsy; her face, distorted into a mumbling leer, resembled more the grotesque shaping of some wild pencil, than the work of Nature's hand.	Преклонные годы согнули ее тело, руки и ноги дрожали, лицо, искаженное бессмысленной гримасой, скорее походило на чудовищную маску, начертанную карандашом сумасшедшего, чем на создание Природы.
Alas!	Увы!
How few of Nature's faces are left alone to gladden us with their beauty!	Как мало остается лиц, сотворенных Природой, которые не меняются и радуют нас своей красотой!
The cares, and sorrows, and hungerings, of the world, change them as they change hearts; and it is only when those passions sleep, and have lost their hold for ever, that the troubled clouds pass off, and leave Heaven's surface clear.	Мирские заботы, скорби и лишения изменяют их так же, как изменяют сердца; и только тогда, когда страсти засыпают и навеки теряют свою власть, рассеиваются взбаламученные облака и проясняется небесная твердь.
It is a common thing for the countenances of the dead, even in that fixed and rigid state, to subside into the long-forgotten expression of sleeping infancy, and settle into the very look of early life; so calm, so peaceful, do they grow again, that those who knew them in their happy childhood, kneel by the coffin's side in awe, and see the Angel even upon earth.	Нередко бывает так, что лица умерших, даже напряженные и окоченевшие, принимают давно забытое выражение, словно у спящего ребенка, напоминая младенческий лик; такими мирными, такими безмятежными становятся снова эти люди, что те, кто знал их в пору счастливого детства, преклоняют колени у гроба и видят ангела, сошедшего на Землю.