Приключения Оливера Твиста

It looked into a garden, whence a wicket-gate opened into a small paddock; all beyond, was fine meadow-land and wood.	Окно выходило в сад, садовая калитка вела на огороженный лужок; дальше - прекрасный луг и лес.
There was no other dwelling near, in that direction; and the prospect it commanded was very extensive.	В этой стороне не было поблизости никакого жилья, а отсюда открывалась широкая даль.
One beautiful evening, when the first shades of twilight were beginning to settle upon the earth, Oliver sat at this window, intent upon his books.	Однажды чудесным вечером, когда первые сумеречные тени начали простираться по земле, Оливер сидел у окна, погруженный в свои книги.
He had been poring over them for some time; and, as the day had been uncommonly sultry, and he had exerted himself a great deal, it is no disparagement to the authors, whoever they may have been, to say, that gradually and by slow degrees, he fell asleep.	Он давно уже сидел над ними, а так как день был необычайно знойный и он немало потрудился -авторов этих книг, кто бы они там ни были, нисколько не унижает то, что Оливер незаметно заснул.
There is a kind of sleep that steals upon us sometimes, which, while it holds the body prisoner, does not free the mind from a sense of things about it, and enable it to ramble at its pleasure.	Иной раз к нам подкрадывается такой сон, который, держа в плену тело, не освобождает нашего духа от восприятия окружающего и позволяет ему витать где вздумается.
So far as an overpowering heaviness, a prostration of strength, and an utter inability to control our thoughts or power of motion, can be called sleep, this is it; and yet, we have a consciousness of all that is going on about us, and, if we dream at such a time, words which are really spoken, or sounds which really exist at the moment, accommodate themselves with surprising readiness to our visions, until reality and imagination become so strangely blended that it is afterwards almost matter of impossibility to separate the two.	Если ощущение непреодолимой тяжести, упадок сил и полная неспособность контролировать наши мысли и движения могут быть названы сном - это сон; однако мы сознаем все, что вокруг нас происходит, и если в это время вам что-нибудь снится, слова, действительно произносимые, и звуки, в этот момент действительно слышимые, с удивительной легкостью приноравливаются к нашему сновидению, и, наконец, действительное и воображаемое так странно сливаются воедино, что потом почти невозможно их разделить.
Nor is this, the most striking phenomenon incidental to such a state.	Но это еще не самое поразительное явление, сопутствующее такому состоянию.
It is an undoubted fact, that although our senses of touch and sight be for the time dead, yet our sleeping thoughts, and the visionary scenes that pass before us, will be influenced and materially influenced, by the mere silent presence of some external object; which may not have been near us when we closed our eyes: and of whose vicinity we have had no waking consciousness.	Хотя наше чувство осязания и наше зрение в это время мертвы, однако на наши спящие мысли и на мелькающие перед нами видения может повлиять материально даже безмолвное п_р и с_у т с т в и е какого-нибудь реального предмета, который мог и не находиться около нас, когда мы закрыли глаза, и о близости которого мы и не подозревали наяву.
Oliver knew, perfectly well, that he was in his own little room; that his books were lying on the table before him; that the sweet air was stirring among the creeping plants outside.	Оливер прекрасно знал, что сидит в своей комнатке, что перед ним на столе лежат его книги, что за окном ароматный ветерок шелестит в листве ползучих растений.
And yet he was asleep.	И, однако, он спал.
Suddenly, the scene changed; the air became close and confined; and he thought, with a glow of terror, that he was in the Jew's house again.	Внезапно картина изменилась. Воздух стал душным и спертым, и он с ужасом подумал, что снова находится в доме еврея.