Приключения профессора Браннича

– Нисколько не преувеличиваю. Вопрос о продолжительности минувших периодов давно уже занимает геологов и астрономов. Как те, так и другие согласны в том, что время это столь велико, что мы едва ли можем составить себе хотя бы некоторое представление о нем. Мы с трудом охватываем даже один миллион лет, а между тем история земли насчитывает миллионы веков. В этом не сомневается в настоящее время ни один человек, сколько-нибудь знакомый с геологией. Да и как сомневаться, если, например, в течение одного только силурийского периода кембрийские горы успели исчезнуть, и на месте их воздвиглись новые?..

И профессор умолк.

Все трое ускорили шаги и вскоре очутились в могучем каменноугольном лесу. Вокруг виднелись густые заросли каламитов и мощные стволы лепидодендронов, сигиллярий и древовидных папоротников.

Мало-помалу причудливая красота леса вновь пробудила в Бранниче естествоиспытателя, и, не обращая внимания ни на покрытое тучами небо, ни на дождь, забыв обо всех печалях, он со все возрастающим интересом вглядывался в окружающие его растения.

Глава 13

Земноводные каменноугольного периода

Занятый своими наблюдениями, геолог заметил, что лорд отстал от него на значительное расстояние, лишь когда услышал его громкий, тревожный окрик. Профессор и Станислав, увязая поминутно по колени в грязи, бросились к нему, и, приблизившись, увидели его стоящим над каким-то огромным, отвратительным животным.

Двое или трое таких же животных, но несколько меньшей величины, неподвижно лежали в болоте, выставив наружу свои широкие, длинные морды. Они напоминали отчасти лягушек, отчасти небольших крокодилов. Немного поодаль торчала из болота огромная голова, чуть ли не больше воловьей. Профессор, забыв о лорде, с жадным вниманием уставился на эту голову.

– Антракозавр, царь каменноугольного периода! – изумленно воскликнул он.

Но его возглас заглушил крик Станислава.

– Уходите скорей отсюда, скорей! – вопил парень.

– Что случилось? – встревожился профессор.

– Я наступил на огромную змею!

– Какую еще змею? – возмутился Браннич. – Здесь не может быть змей. Ты забыл, что мы в каменноугольном лесу!

– Уверяю вас, я отлично ее разглядел: толстая такая, длинная…

– Ты, вероятно, видел долихосому; она действительно похожа на змею.

Лорд тем временем приблизился к геологу и спросил, указывая рукой на животных:

– Это что за звери?

– Это так называемые лабиринтодонты, потомки пресноводных рыб, первые позвоночные животные, которые могли жить и вне воды. Их можно бы назвать наземными рыбами, или рыбоящерами.

– То есть, они те же гады, – сказал Станислав с ужасной гримасой.

– Гады-то гады, но еще не пресмыкающиеся, как ты, наверно, полагаешь, а только их прародители. Между лабиринтодонтами и пресмыкающимися большая разница. Последние, как, например, ящерица или змея, вылупившись из яйца, сразу же дышат легкими и живут на суше; лабиринтодонты же, подобно лягушкам и саламандрам, дышат в личиночном состоянии жабрами и живут в воде. Потому их не без основания считают первыми земноводными, амфибиями, хотя по строению и некоторым другим признакам они ближе к пресмыкающимся.

– Чем объяснить рождение подобных животных? – спросил лорд. – Не перенаселением же океанов, раз в воде недостатка еще не было?

– Конечно, в морях воды было довольно, – ответил профессор Браннич, – но рыбы кроме океанов жили в реках и озерах, где жизнь шла при совершенно других условиях. Пресные воды не могли вместить всех рыб, и наиболее мелкие, слабые их породы принуждены были уступить место более сильным и уйти в незаселенные еще небольшие водоемы и бассейны. Нередко случалось, что водоемы эти высыхали, и тогда миллионы мелких рыб, которые их заселяли, безвозвратно погибали. Выживали только немногие, наиболее выносливые. Они ползали по вскрывшемуся дну, искали углубления и ждали, пока дождь не наполнит водой их жалкое убежище. Подобный порядок вещей длился очень долго. Рыбы эти вели, конечно, мучительный образ жизни, но зато мало-помалу привыкали к воздуху и все легче и дольше выносили убийственное для других пребывание вне родной стихии. От рыб, дышащих жабрами, произошли при таких условиях рыбы двоякодышащие, то есть обладающие наряду с жабрами еще одним или двумя легкими. А из двоякодышащих рыб развились затем земноводные.

– Позвольте мне, профессор, сделать одно практическое замечание, – неожиданно вставил лорд.

– Я слушаю вас. Ваши замечания, как я заметил, всегда проливают свет на самые темные и запутанные вопросы.

– Благодарю за комплимент, – со скромным видом ответил лорд. – Мое замечание будет весьма кратким. Раз мы едим рыб и едим их не без удовольствия, то было бы крайне нелогично считать земноводных несъедобными. Ведь в сущности, это древние старые рыбы, которые вышли на сушу и здесь остались…

– Старые рыбы, – перебил его Станислав, – да еще такие, которые вышли на берег и там застряли?

– Само собой.

– Покорно благодарю! Я предпочитаю свежих и прямо из воды.