Приключения профессора Браннича

– Таковы неумолимые законы природы. Каждая порода, вид и род, как бы долго они не существовали, все же вечно жить не могут. Они имеют свое начало и свой конец. Трилобиты появились на земле в самом раннем периоде, в кембрийском, и в течение многих тысячелетий жили по-своему очень счастливо, так как были детьми своего времени и господствовавших тогда условий. Род их был в некотором смысле совершенством. Ни одно существо с ними сравниться не могло. Размножались они с непостижимой быстротой. Можно было думать, что, благодаря своим многим преимуществам и многочисленности, они никогда не утратят пальмы первенства на земле. Но понемногу подошли тяжелые времена. У трилобитов была одна слабая сторона, которой и воспользовались хищные головоногие, появившиеся в морях одновременно с ними. Дело в том, что тело трилобита, покрытое сверху твердой скорлупой, снизу было оголено. Первые головоногие, немногочисленные и мелкие, вначале нападали только на самых маленьких трилобитов. Когда же, благодаря благоприятным условиям, они окрепли и размножились, то стали нападать и на более крупных. Тогда в этой борьбе многие виды трилобитов выработали в себе способность при виде опасности свертываться клубком и подставлять врагу твердую, неуязвимую часть тела, и это надолго обеспечило за ними дальнейшее развитие. Действительно, в силурийский период они необыкновенно размножились и от главной ветви их отделились тысячи видов, но в то же время развились и другие незначительные до того морские породы, и трилобиты утратили свое исключительное положение. В морях наряду с ними и головоногими далеко не последнее место заняли цистидеи, граптолиты и кораллы, а также такие исполинские ракообразные, как стилонур, эвриптер и птеригот, из которых последний достигал иногда почти сажени длины. Несмотря на чрезвычайную долговечность первых типов, пришел конец и трилобитам. Численность их стала убывать, и хотя некоторые виды их пережили еще весь следующий, девонский период, в каменноугольном периоде их уже не было вовсе. Теперь посудите сами, откуда, по истечении стольких тысячелетий, мог здесь взяться уже выродившийся тип, да еще при условиях, совершенно непохожих на те, при которых он некогда жил.

– Конечно, понять это нелегко, – невозмутимо заметил лорд, выслушав лекцию. – А между тем действительность идет вразрез со всеми вашими научными доводами.

– Этого быть не может.

– В таком случае ваш трилобит – не трилобит.

– Да нет же! Настоящий трилобит, это не подлежит никакому сомнению.

– Довольно вам препираться, – вмешался Станислав. – Бог весть какой долгий путь у нас впереди, а мы даром время теряем.

– Ты прав, – согласился лорд Кэдоган. – Нам надо как можно скорее убраться отсюда. Здесь не только деревьев не видать, даже ни малейшей травки, стебелька – словно мы не в культурной Европе, а в безлюдной пустыне.

– Нам сегодня же следовало бы добраться до ближайшей деревни, – подхватил Станислав.

Ни геолог, ни лорд ничего против этого предложения не имели, но какая то страшная слабость приковывала их к месту. Между тем надвинулись тучи, засверкала молния. Воздух стал невыносимо душен. Путешественники печально глядели на мрачный горизонт и в бессильном отчаянии ждали грозы. Наконец, небо как будто разверзлось: дождь хлынул теплыми густыми струями, крупный град бил их по лицам и рукам, беспрерывный гром оглушал их, и, казалось, небо вот-вот упадет на них и убьет наповал. Доктор Браннич лихорадочно-нервным движением схватил лорда за руку и упал без чувств на землю.

Глава 11

Девонский период

– Конец, конец нашим страданиям! – радостно воскликнул на следующий день Станислав, вступая вместе с лордом и профессором в тенистую зеленую чащу. Лорд обрадовался не менее Станислава; один лишь геолог упорно молчал. Они были далеко от того места, где дождь накануне едва не затопил их. Лорд и Станислав начали спор о том, кого они раньше встретят, пастухов ли боснийских или пасущиеся стада, а профессор с изумленным видом вглядывался в зелень папоротников, лепидодендронов и каламитов. Погруженный в свои наблюдения, он машинально шел за товарищами, едва понимая, о чем они говорят.

– Местность напоминает мне девон, – произнес, наконец, геолог, внезапно останавливаясь перед лордом.

– Меня это мало интересует, – ответил тот. – Вы скажите лучше, скоро ли мы выйдем из этого леса и найдем какую-нибудь деревушку?

– Если это девонский лес, – возразил профессор, – в чем я еще сомневаюсь, то с нами произошло что-то непостижимое.

– Говорите толком: в чем дело?

– Но я и сам не могу этого понять, а если бы и мог, то не захотел бы. Я предпочитаю сомневаться! – вскричал вдруг геолог, все более и более возвышая голос. – Так как, если бы я перестал сомневаться…

– То что?

– То я должен был бы сказать вам, что вы не встретите ни пастухов, ни пасущиеся стада, хотя бы мы обошли кругом весь земной шар!

– Успокойтесь, успокойтесь, профессор, зачем так волноваться, это вредно, – проговорил лорд.