Приключения профессора Браннича

Храп, сопение и плеск воды усиливались, производя оглушительный шум. Казалось, что стаи буйволов, тигров и слонов борются в волнах реки. Лорд вслушивался некоторое время в этот шум, затем, взглянув на профессора и на Станислава, от всей души расхохотался.

– Самая невинная забава в семейном кругу, – произнес он в объяснение своему смеху.

– Забава?

– Да, да! Ведь и гиппопотамы имеют право забавляться.

– Но ведь это рычание съедающих друг друга зверей! – заметил Станислав.

– Это тебе так кажется, так как ты не привык к голосам свободных граждан дремучих лесов. Я их отлично знаю, этих гиппопотамов. Я две ночи охотился на берегу Нила на этих «сыновей ада и нечистой силы», как вежливо называют их арабы. В первую ночь мы несколько раз выстрелили из нашей лодки в лоб огромного зверя, но, как потом оказалось, пули засели в толстой коже чудовища и только раздразнили его. Вторая ночь была гораздо интереснее. Мы усердно выслеживали животное, не подозревая, что оно со своей стороны также будет весьма радо видеть нас. Гиппопотам бросился к нашей лодке с быстротой, которой от него и ждать было нельзя, принимая во внимание его размеры. Мы немедленно угостили его пулей, которая попала ему в самый лоб. Раненое чудовище в одно мгновение очутилось около нашей лодки и ловким движением челюстей расщепило несколько досок. Прежде чем лодка погрузилась в воду, мы успели пустить в чудовище еще пару зарядов. Затем мы очутились в воде. О, я отлично помню эту минуту! Это было презабавно! Мы к берегу, а гиппопотам за нами. Мы бросились в колючие кусты терновника и мимозы, и он туда же. Так мы минут пять играли в прятки, пока не добрались до безопасного места. Лишь там мы поняли, что в кусты терновника и мимозы могут бросаться толстокожие гиппопотамы, но не люди. От моего платья остались живописные лохмотья, окрашенные кровью в красный цвет, а руки и все открытые части моей телесной оболочки совершенно были лишены кожи. Это было презабавно!

– Но вы убили, по крайней мере, этого нахала? – спросил Станислав.

– Я даже и этого удовольствия не имел. Животное истекало кровью, когда гналось за нами, и его прикончил мой спутник, нубиец, также страстный охотник. Он после подарил мне на память четыре огромных клыка. Три я вернул ему, а себе оставил один, весивший около пяти фунтов, и сделал из него вешалку для своего платья. Года два спустя я имел счастье видеть целое семейство гиппопотамов на суше. Это очень редкий случай, так как они лишь в совершенно безлюдных местах отваживаются выйти из воды на несколько минут, обыкновенно же пребывают в воде в полусонном состоянии или машинально плавают, выставив ноздри на поверхность воды. Впереди всех шел тогда старый самец, который поднимал свою чудовищную голову и бессмысленно водил глазами по ветвям деревьев…

За охотничьей беседой путешественники и не заметили, как на траве замелькали пурпурные блики восходящего солнца. Геолог задумался, пытаясь определить период, в котором они оказались на этот раз. Это было нелегкой задачей. Гиппопотамы живут и в наши дни. Следовательно, с одной стороны можно предположить, что наступил конец их мытарствам и что они вернулись из далекого прошлого к настоящему. Но, с другой стороны, надо было убедиться, что те гиппопотамы, которые бродили в лесу, были современниками людей, а не принадлежали к третичному периоду. Растительность никаких подсказок не давала. Она мало отличалась от современной флоры южной Европы. Объяснение могли дать только местные животные, но здесь не было ни одного такого, которое своим присутствием определяло бы время. Путешественники миновали болото, несколько речек и ручейков и, наконец, наткнулись на ряд упавших деревьев. Их сломали не ветер и не старость, так как тут же белели среди мхов свежие пни, а сучья и ветви были так аккуратно отрезаны, словно над ними поработали пилой или топором.

– Наконец-то мы среди людей! – воскликнул Станислав.

Но геолог только внимательно осматривал пни.

– Наконец-то! – продолжал обрадованный Станислав. – Совсем свежая работа, а где работа, там и люди.

– Увы, ты ошибаешься, – ответил профессор, выпрямляясь. – Эта работа проделана четвероногими.

– Что вы говорите?

– Да, четвероногими. Эти деревья подрубило одно из смышленейших в настоящее время млекопитающих. Оно не умеет даже ходить как следует, но распоряжается всеми деревьями, находящимися вблизи воды; плавает как рыба, живет в воде и питается растительностью, но не травами и мелкими наземными растениями, а молодой корой, ветвями и листьями высоких деревьев.

– Как же оно, не умея ходить, взбирается на деревья?

– О, это животное действует проще! Оно подгрызает стволы, и тогда вкусные ветви сами падают к нему в рот.

– Бобры! – вскричал догадливый Станислав.

– Вот именно.

Присутствие бобров так же, как и гиппопотамов, не давало, однако, подсказки. Правда эти животные существуют и в настоящее время, но ведь они жили еще задолго до появления человека, еще в период миоцена и даже раньше.