Приключения Тигрового кота

Наконец-то, наконец-то я знаю, кто я! Наконец-то я обрел способность рассуждать! Я — Тигровый кот!

Свет, ярче любого пламени, полыхнул во взгляде Мати, устремленном на Мифоса. Слуга Са жалобно мяукнул и откинул назад голову, как будто его ударили. В золотом свете он превратился сначала в сгусток тьмы, затем в горстку серой пыли. Потом в ничто.

Не прошло и секунды, как место, где стоял Мифос, опустело. Зато между булыжниками выскочил крошечный росток. На ростке появился бутон, он раскрылся и появился прекрасный золотистый цветок. Распустился на одно мгновение и тоже исчез.

А мир изменился. Джесс и все кошки ощутили это. И кошки, мирно спавшие в своих корзинках или бродившие по садам, тоже это почувствовали. Теплому беззвучному сиянию, жившему в них, ничто более не грозило.

Мати улыбнулся.

— Седиция… — тихо произнес он, измученный, но переполненный внезапно пришедшей радостью.

На востоке забрезжил рассвет, мягким янтарным светом коснулся рыночной площади. Джесс, Канксы и кошки Крессиды собрались вокруг маленького красновато-коричневого котика. И все по очереди становились перед королем Тигровых и закрывали глаза.

Мати первым замурлыкал, и это был тихий звук в огромном мире, чуть слышный, затерявшийся в шуме утреннего ветерка. Через несколько мгновений к нему присоединила свой голос Джесс. Потом низко замурлыкали Пангур и Воробей, не открывая глаз. И вскоре уже все кошки мурлыкали в этом таинственном хоре, их голоса, низкие и высокие, громкие и мягкие, наполнили раннее утро. И как будто весь мир задрожал от их голосов. Выше и ниже, громко и мягко… как постоянный и бесконечный шум моря.

Эпилог

— Сегодня мы празднуем! — провозгласил Пангур, обращаясь к Канксам и кошкам Крессиды.

Все они собрались в парке. Больше они его не боялись. Пангур стоял на пеньке, прочие кошки окружили его. На цветочных клумбах уже появились первые одуванчики и паслен, на деревьях распускались почки, в воздухе бродили роскошные ароматы весны.

— Сегодняшний день — это день объединения двух великих сообществ, Канксов и кошек Крессиды. Когда полная луна начнет шествие по небу к своей высшей точке, я приглашаю всех Канксов присоединиться к нам у шлюза Крессида. Мы найдем для всех вас жилище в катакомбах.

Кошки приветствовали Пангура и друг друга, радуясь новообретенной дружбе. Вожак немного понаблюдал за ними, взмахивая хвостом. На его ушах засохли капельки крови, и еще он немножко прихрамывал. Но в глазах Мати, стоявшего в отдалении, Пангур выглядел вожаком от носа до кончика хвоста. Переживания последних недель и потеря брата изменили Пангура. В его глазах появилась уверенность, в походке — сила. От него исходил запах власти.

— И еще мы сегодня оплакиваем погибших, — продолжил Пангур. — Шесть кошек пали от лап Мифоса, и еще мой храбрый брат, кот, которого будут воспевать многие поколения кошек.

Кошки согласно заурчали, уважительно вскинув головы, на мгновение замерли в память об утраченном вожаке. Кошечки начали тихий горестный плач; коты хранили молчание. Мати шевельнул усами и повернул голову, всматриваясь в парк. Над клумбами сгущались сумерки. И Мати ощутил, как, шурша между нарциссами, уходят вторые «я» семи кошек; они слегка задержались перед входом в мир теней, шепча прощальные слова. А потом слились с высокой травой, затерялись между лепестками, смешались с воздухом и погрузились в землю.

Мати закрыл глаза. Ему было кого оплакивать: отца, которого он никогда не знал, и мать, что погибла, защищая его.

«Амма, где ты?» — мысленно крикнул Мати во Фьяней.

Он ожидал услышать ее утешающее мурлыканье, но до него донесся лишь горестный плач кошечек. Далекий, но знакомый.

Слегка испугавшись, Мати снова позвал мать:

«Амма, прошу, ответь мне! Как мне жить без тебя? Что мне делать?»

Плач кошек почти затих, уплыл куда-то. Подушечки лап Мати начало покалывать, через них из глубины земли поднялось тепло. Где-то сбоку заплясали красочные пятна. Он смутно вспомнил, как чувствовал себя в первые дни детства: он был слеп, но его окружали тепло и чувство защищенности… И он всегда будет помнить это ощущение — и длинными ночами, такими длинными, что думается, будто луна навсегда победила солнце, и зимами настолько холодными, что лето кажется не более чем сном…

Поднималась полная луна. Мати открыл глаза и посмотрел на запад, где весенний закат рассеял розовый и красный свет над горизонтом. Покалывание в лапах утихло, но тепло и краски остались. Мати чувствовал, как тает ощущение присутствия матери. Она поднималась в мир духов, Мати это знал, — туда, где души кошек особой природы живут вечно.