Приключения Тома Сойера

Бедный Поттер застонал, закрыл ладонями лицо и начал медленно раскачиваться взад-вперед, в зале же воцарилось мучительное молчание. Многие из мужчин были тронуты, в глазах многих женщин стояли слезы сострадания. Вот тогда защитник поднялся со своего места и сказал:

– Ваша честь, произнося при открытии судебного заседания вступительное слово, мы ставили себе целью доказать, что наш клиент совершил это страшное дело, находясь в состоянии слепого и безответственного исступления, порожденного выпитым им спиртным. Теперь же мы отказываемся от такого намерения. Этого довода мы выдвигать не станем. – И он обратился к секретарю суда: – Вызовите Томаса Сойера!

Озадаченное изумление озарило все лица, не исключая и Поттерова. Взоры всех и каждого обратились к Тому, поднявшемуся в зале и прошедшему к свидетельскому месту. Вид у перепуганного до смерти мальчика был, надо сказать, ошалелый. Его привели к присяге.

– Томас Сойер, где вы находились около полуночи семнадцатого июня?

Том взглянул в каменное лицо Индейца Джо и почувствовал, что язык его немеет. Публика затаила дыхание, однако слова из горла Тома просто-напросто не шли. Впрочем, через несколько мгновений ему удалось собраться с силами и препоручить эти слова своему голосу, каковой и произнес – но так тихо, что его услышали лишь в первых рядах зала:

– На кладбище.

– Чуть громче, пожалуйста. Не бойтесь. Итак, вы находились…

– На кладбище!

По лицу Индейца Джо скользнула презрительная улыбка.

– Находились ли вы вблизи могилы «Коняги» Уильямса?

– Да, сэр.

– Говорите немного громче. В какой именно близи?

– Так же близко, как сейчас к вам.

– Вы прятались?

– Прятался.

– Где?

– За вязами, которые рядом с могилой растут.

Индеец Джо чуть приметно дрогнул.

– Кто-нибудь еще был с вами?

– Да, сэр. Я пришел туда с…

– Минутку… подождите минутку. Называть имя вашего спутника пока не обязательно. В должное время мы представим его суду. Вы что-нибудь принесли с собой?

Том замялся, на лице его отразилось смущение.

– Говорите же, мой мальчик, не робейте. Правда всегда почтенна. Что вы с собой принесли?

– Одну только… э-э… дохлую кошку.

По залу прокатился смешок, немедля остановленный грозным взглядом судьи.

– Скелет этой кошки мы еще предъявим суду. Теперь же, мой мальчик, расскажите нам обо всем, что там произошло, расскажите как можете, – ничего не упуская и ничего не боясь.

И Том приступил к рассказу – поначалу с запинками, однако понемногу он увлекся, заговорил все живее, живее; и скоро в зале стихли все звуки, которые могли бы прервать его, все глаза были устремлены на Тома, люди, приоткрыв рты и едва дыша, впитывали каждое слово мальчика, они словно забыли о времени, увлеченные жутким очарованием его рассказа. Сила сдерживаемых ими чувств достигла высшей точки, когда Том сказал:

– …и как только доктор стукнул Мэффа Поттера доской, тот повалился, а Индеец Джо подскочил к доктору с ножом и…

Хрясь! Быстрый, как молния, метис метнулся к окну, раскидал тех, кто пытался удержать его, и скрылся из глаз!

 

Глава XXIV. Прекрасные дни и ужасные ночи

Том вновь обратился в блистательного героя – баловня взрослых, предмет зависти юных. Имя его обессмертила пресса – местная газетка тиснула восхвалявшую Тома статью. Некоторые полагали даже, что рано или поздно он станет президентом страны – если, конечно, его до того времени не повесят.

Что же касается Мэффа Поттера, то, как это обычно бывает, наш непостоянный, нерассудительный мир принял его в свои объятия и принялся обласкивать с таким же пылом, с каким прежде поносил. Впрочем, поведение подобного рода лишь делает миру честь и осуждать его за это нехорошо.

Дни Тома были исполнены блеска и упоения, зато ночами он изнывал от ужаса. Индеец Джо вторгался во все его сны, неизменно грозя ему страшной расправой. Вряд ли нашелся бы теперь соблазн, который выманил бы мальчика из дому после наступления темноты. В том же жалком состоянии вечного страха пребывал и несчастный Гек, ибо в ночь перед великим днем суда Том рассказал защитнику все, и Гек, хоть и спасенный бегством Индейца от муки, коей грозила ему дача показаний в суде, все-таки страшно боялся, что сведения о его причастности к этой истории возьмут да и выплывут наружу. Бедняга добился от защитника обещания сохранить все в тайне, но толку-то? С той ночи, в которую истерзанная совесть Тома вынудила его прокрасться в дом защитника и разверзнуть там уста, запечатанные самыми жуткими, самым зловещими клятвами, Гек практически утратил веру в род человеческий. В дневные часы Том, слушая благодарные излияния Мэффа Поттера, радовался тому, что не стал молчать, в ночные же сожалел, что не смог удержать язык за зубами.

Половину времени Том страшился, что Индейца так никогда и не схватят, половину – боялся его поимки. Он был уверен, что не сможет вздохнуть спокойно, пока полукровка не умрет, а он, Том, не увидит труп его своими глазами.