Приключения в Гран-Чако

— Я с вами согласен, — отвечал ей Нене, — но не думайте, что ваши дети единственные, которым он спас жизнь. Я вместе с пятью моими достаточно опытными товарищами тоже благодарен ему за то, что остался жив. Он всегда появляется там, где он нужен, и появляется вовремя. Конечно, жалко, что эта шкура принадлежит не мне, но очень вероятно, что если бы он не выследил Меченого раньше, чем я, мне не пришлось бы быть сейчас здесь, а кости моих собак растаскали бы коршуны. Я горжусь своими собаками, но ради него я отказался бы от них. Если на этот раз счастье ему изменило, то он виноват только в том, что взял с собой того пустомелю. Я встретил его на краю Соленой пустыни, когда сам я отдыхал, прежде чем выйти из нее. Знаете, там, на краю, где есть маленький островок зелени? Я лежал под пальмой, когда он подошел ко мне, неслышно как привидение, так что даже собаки не проснулись. Наверное, у него какой-то талисман. Когда он шел среди них, они не лаяли на него. Я сам испугался. Едва его узнал. Он был разрисован как индеец-тумраг, а с теми не очень-то приятно встречаться. Он у них считается своим. Черт его знает, как он со всеми ладит! Возьмет в руки змею, гремучую змею, она у него становится смирной, как угорь. Все рассмотрит, со всеми поговорит, словно может понимать язык зверей. Если бы не Джованни, вряд ли он согласился бы посидеть со мной, и тогда я бы не смог узнать, где поблизости находятся люди и где можно укрыться во время бури. Он очень спешил. Уверял меня, что к вечеру должен вернуться, и поэтому у него не было времени долго отдыхать. Рассказывал, что с ним спутник, которого он решил проучить. Я был очень любопытен, но этот спутник заставил ждать себя около часа, пока, прихрамывая, не нагнал нас; индейцы несли его куртку и башмаки. Карай оставил ему всех своих индейцев, а сам пошел дальше. Я предлагал Джованни вернуться вместе со мной, мне было жалко его, но он почему-то не захотел бросить Карай. Он не верил, когда я говорил ему, что самое худшее впереди, что путь через пустыню в три раза длиннее, чем с того места до реки. Он говорил, что хуже не может быть и что если он погибнет в пустыне, то пусть я передам вам его последний привет. Когда Карай снова двинулся в путь, он посидел немного со мной и я видел, что он очень хочет вернуться, но я не стал его уговаривать, потому что, по правде говоря, мне не хотелось возиться с ним. Если бы он пошел со мной, мне пришлось бы этой ночью сидеть где-нибудь в лесу, а не здесь…

— Разве я не говорил, — торжествующе выкрикнул Хоакин, — что Карай бросит Джованни в пути?

— Если бы не эта буря, — продолжал Нене, — он бы его не покинул. Он пошел вперед, чтобы Джованни не стыдился его и возвратился со мной. Я хорошо слышал, как он говорил индейцам, чтобы те, если он не захочет вернуться, сопровождали его и, если будет нужно, сделали бы носилки и понесли его. Он оставил ему всех индейцев, чтобы они могли чередоваться. Но Джованни даже не стал с ним разговаривать! Видели бы вы, как он шел через пустыню! Поднявшись на цыпочки, согнув ноги в коленях, он плелся мелкими шажками, и под ногами у него хрустела соль. И мои собаки брели потом также, как и он, словно переняли у него эту походку. Но когда Джованни понял, что мне такой спутник не очень улыбается, он начал строить из себя героя, и я был только рад этому… Представьте себе такого упрямца! Сам все хорошо знает, поучений не терпит, и я должен был бы выносить это! Пара часов пути, и он язык высунул. Если бы я сам не видел этого, ни за что бы такому не поверил. Карай все время уходил вперед и потом дожидался его. Когда он ждал его у большого попала, то сорвал несколько плодов и чистил их старым индейским способом — ногой в траве, чтобы содрать мелкие колючки, которыми покрыты плоды. Добрая душа у Карай, он приготовил несколько штук и для Джованни. Но тот не захотел поднимать их с земли, сорвал с ветки и, прежде чем Карай успел предостеречь его, засунул в рот, словно это были обычные фиги. Вот упрямец! Весь язык и нёбо у него были потом утыканы колючками. А Карай, вместо того чтобы бросить его и идти дальше, пожалел его и спросил, нет ли у меня воска. Я понял, зачем ему воск, лишь тогда, когда Джованни подошел ближе и Карай успокоил его, что в селении можно будет достать воск и он вытащит у него все колючки. Никогда я не думал, что в глуши можно чему-нибудь научиться; в голову бы мне никогда не пришло, что можно колючки кактуса вытаскивать при помощи воска…

Все были благодарны Нене за его разговорчивость, даже когда чувствовали себя уязвленными, слыша как он высмеивает их товарища. Из его рассказов они поняли, что он не простой пустомеля, что он хочет вознаградить себя за несколько месяцев вынужденного молчания.

На каждого одиночество действует по-разному. Один привыкнет молчать, да так и останется неразговорчивым; другой спешит наговориться, едва только очутится среди людей.

Управляющий доже был недоволен, что о его рабочем так плохо отзывались, и поэтому поспешил перевести разговор на другую тему.