Приключения в Красном море. Книга 1

Это довольно молодой, голый до пояса человек, весь увешанный какими-то четками, талисманами, амулетами, которые позвякивают при каждом его движении. Его пышная шевелюра уложена с почти женским кокетством. Курчавые, обесцвеченные известью волосы стали белокурыми и образуют нечто вроде ореола вокруг его головы. Красная кожаная лента, обхватывающая лоб, придает этой природной шапке гармоничный контур, который с удивительным изяществом обрамляет тонкое и удлиненное лицо. Глаза колдуна кажутся непомерно большими, они обладают волнующей глубиной и глядят на вас, не моргая, с каким-то приглушенным завораживающим блеском.

Пришли родственники раненого. Все кого-то ждут.

Не меня ли? Вначале я так и думаю, но все же воздерживаюсь от роли врача, во-первых, потому что у туземцев этим ремеслом занимаются парии, а, во-вторых, из-за того, что мне любопытно посмотреть на манипуляции этого странного человека. Мои действия могли бы нарушить ход этой «хирургической церемонии».

Впрочем, ждут вовсе и не меня. Это становится ясно, когда появляется высокий сомалиец, телосложением поминающий бегуна. Должно быть, он прибыл издалека и всю ночь бежал без перерыва. Он приносит бутылку, которая поначалу кажется пустой. Затем на донышке я замечаю больших коричневых муравьев, тщетно пытающихся вскарабкаться по ее гладкой стенке. Это термиты-воины, с роговидными головками величиной с зернышко, оснащенными челюстями, которые угрожающе раскрываются, точно клещи, стоит им повстречать на своем пути какое-либо препятствие.

Интересно, что за диковинное снадобье будет приготовлено из этих тварей? Несмотря на то, что меня терзает любопытство, я не задаю вопросов, так как эти люди, которых мы именуем дикарями, иронически относятся к привычке расспрашивать всех обо всем, и они прощают ее только детям, женщинам и сумасшедшим. Настоящий человек наблюдает за происходящим молча, он не должен ничему удивляться, ибо представляет ценность только внешняя сторона явления. Воля Божия все уравнивает, подменяя собой то, что мы называем причинами. Это дает возможность смотреть на мир, как на картину; за ее поверхностью, в глубине скрывается только эта Божия воля, повсюду одна и та же, в тайны которой бессмысленно стремиться проникнуть. Я часто думал о том, что такое видение мира обладает большей ценностью, чем метафизика.

Итак, все, оказывается, ждали термитов. Два человека выносят раненого на середину двора. Его ноги и руки привязывают к стойкам анкареба.

Колдун окунает пальцы в варево, проверяя температуру. Снадобье представляет собой всего лишь топленое масло, поддерживаемое в горячем состоянии. Под анкаребом женщина разжигает фимиам, дабы отвадить злых духов, которые могут вселиться в тело раненого.

Мы назвали бы это антисептикой.

Пучком пальмовых листьев она отгоняет от него мух. Шелковистая кожа ее обнаженных плеч поблескивает на солнце, приобретая бронзовый отлив, браслетики на руках позвякивают при движениях.

Колдун обнажает рану, произнося первые слова «Фатихи».

Раненый закрывает глаза, можно подумать, что он уносится мыслями очень далеко, покинув свое бесчувственное тело.

Колдун как ни в чем не бывало извлекает из ножен свою джамбию со сверкающим плоским, чуть изогнутым лезвием, шириной в ладонь и длиной сантиметров тридцать. Он проводит по нему большим пальцем, проверяя его остроту, и затачивает на своем голом бедре.

Затем погружает руки и тесак в топленое масло и поливает из деревянной ложки рану этим горячим жиром. Страдалец издает короткое глухое ворчание, и его тело напрягается. Он знает, что сейчас начнется пытка.

Тогда колдун, обнаруживая завидную ловкость, острием огромного кинжала делает надрез на животе длиной пятнадцать сантиметров. Выступает кровь, и он быстро смазывает надрез маслом, чтобы остановить кровотечение.

Зажав в зубах свою джамбию, он запускает блестящую от масла руку в этот кровоточащий разрез, словно мясник, принимающийся за разделку бараньей туши.

У меня все плывет перед глазами, и я присаживаюсь, чтобы не упасть в обморок.

Ибери делает знак одному из своих помощников, и тот посредством соломинки достает из бутылки термитов и подает их ему.

Какая-то беловатая внутренность появляется на уровне внешнего надреза. Другой помощник берет ее своими пальцами. Это желудок, разорванный ударом пики. Ассистент держит в руках обе его половинки, соединив их друг с другом.

Тогда колдун осторожно берет термита за брюшко, На кончиках его пальцев, красных от крови, я вижу изогнутые, раскрывшиеся челюсти насекомого. Он подносит эти природные клещи к тканям, которые нужно соединить, термит наносит укусы, и колдун тотчас сдавливает ногтем муравьиное брюшко и его щитки. Голова насекомого остается на соединяемых тканях желудка. Это, так сказать, первый шов. Затем он поступает точно так же еще с двумя десятками насекомых, располагая их по всей длине разрыва.