Приключения в Красном море. Книга 1

Справа по борту, между нами и сушей, я замечаю хури, кажется, дрейфующую, человек в ней размахивает тряпкой, пытаясь привлечь к себе наше внимание. Я не намерен сворачивать с маршрута и задерживаться ради того, чтобы снабдить водой или табаком какого-нибудь рыбака, но Авад, отличающийся острым зрением, говорит, что это наша хури, которую мы оставили вчера на острове.

Мы подплываем к лодке при попутном ветре. Это и впрямь наша хури, в ней сидит Аден.

— Куда ты дел абиссинцев?! — кричу я ему издали.

Я не слышу ответа, слова уносит ветер, но он показывает мне на свою руку, перевязанную тряпкой. Он ранен, его набедренная повязка вся в крови. Поднявшись на борт, он рассказывает, что после нашего отплытия один из двух абиссинцев вытащил револьвер, спрятанный у него за поясом. Угрожая оружием, они отняли у него ружье и приказали доставить их на сушу. К счастью, он предусмотрительно оставил лодку довольно далеко от берега, опасаясь отлива. Сделав вид, что он принимает предложение, а точнее, подчиняется приказу, Аден пустился вплавь за пирогой. Забравшись в нее, он стал удаляться от острова, но абиссинцы открыли огонь, надеясь заставить его вернуться назад. Одна из пуль угодила ему в правое предплечье. Тогда он лег на дно пироги, и течением его отнесло от берега, а когда подул ветер, лодка отошла еще дальше. Вскоре он заметил парус нашей фелюги.

Первое мое желание — как можно скорее добраться до Саад-ад-Дина и отправить на тот свет этих мерзавцев. Но, пока мы плыли к хури, нас отнесло так далеко, что теперь придется идти против ветра, меняя галсы, чтобы наверстать упущенное. Ничего, оба шпиона получат по заслугам. Этот револьверный выстрел им дорого обойдется.

Рука Адена не сломана. Пуля, по счастью, прошла между лучевой и локтевой костями. Но сухожилия порваны. Он потерял много крови и испытывает сильнейшую боль. Я надеюсь на чистый морской воздух, который позволит избежать заражения. Я делаю ему компресс из морской воды с добавлением настойки йода. Затем Аден ложится под покрывало и затихает, стойко перенося страдания.

Ветер свежеет, наконец устанавливается и его направление — юго-восточное. Через несколько минут он обрушивается на нас со всей своей яростью. Море вздыбливается, высокие волны катятся со стороны открытого моря. Вот и наступило ненастье. Поскольку идти под парусом больше нельзя, а штормового стакселя у меня нет, я прихожу к выводу, что разумнее всего отказаться от намерения доплыть до Саад-ад-Дина: при таком ветре рисковать не стоит. Приходится отступить.

Укрытие можно найти за рифами Моидубис, но они расположены слишком близко к Джибути. А мне лучше не показываться в этих местах, поскольку мое присутствие там будет нелегко объяснить, ведь я должен возвращаться, плывя как бы из Аравии.

Таким образом, лучше всего вернуться в Джибути и переждать шторм, тем более что Аден нуждается в срочной медицинской помощи. Пусть абиссинцы немного помучаются от жажды на острове. Так им и надо!

Мое прибытие, кажется, вызывает переполох среди чиновников. Комиссар полиции Белло, разумеется, посвященный во все тайны, является ко мне лично с тростью под мышкой, желая убедиться, что это невероятное возвращение в самом деле состоялось.

Белло — полный человек, говорящий с легким овернским акцентом, на его лице навсегда застыла самодовольная улыбка.

Он заглядывает в мою лодку, стоящую у причала, и видит какой-то непонятный сверток, образуемый телом лежащего Адена.

— Кто этот спящий человек?.. Эй, там! Вставай же! — кричит он, тыкая в него своей тростью.

Раненый вскрикивает от боли: Белло задел его простреленную руку.

— О, да он ранен!

— Совершенно верно, в результате несчастного случая, когда чистил револьвер… Я собираюсь отправить его в больницу.

— Не беспокойтесь… Аскеры, отведите этого человека в полицию!

— Но, мсье, сперва надо оказать помощь раненому. Своими полицейскими делами вы займетесь после, — говорю я.

— Э! — ухмыляется комиссар. — Не сомневайтесь, его там вылечат.

И он уходит, потирая ладони.

Я возмущен до глубины души; я понимаю, в каком серьезном положении оказался.

Мне подстроили западню, в которую, как они полагали, я должен был попасть. Меня ждали в полной боевой готовности. Я же возвращаюсь назад с раненым человеком на борту, а катер, которому было поручено меня задержать и доставить в качестве пленного, куда-то исчез. Логично предположить, что между мной и таможенниками завязалась схватка и что я каким-то образом перебил или пустил ко дну представителей власти, которым было поручено меня арестовать.

Дело очень серьезное. Поэтому следует незамедлительная реакция: на пристани появляется отряд туземных гвардейцев под предводительством адъютанта, и мое судно берется под охрану вооруженными солдатами. Жандарм отводит меня в полицейский участок.

Там я вижу сидящего за столом, покрытым зеленым сукном, Белло с сияющей физиономией и взъерошенными усами. Он энергично потирает руки.

— Ах! Ах! Мсье де Монфрейд! Сейчас вы мне расскажете о том, что же с вами стряслось.